- Дориан, здравствуй! Я рад видеть тебя живым!
- Что случилось?
- Очень много людей проникло ночью в монастырь, и теперь, рассадив нас по кельям, как по камерам, вызывают по одному, но, никто ещё не вышел, а в нижней часть монастыря постоянно слышны крики, а потом зловещая тишина.
- Кто эти люди? - Дориан сжимал кулика от ярости и злости. Он не хотел верить в то, что видел.
- Скорее всего, они ищут тебя, и скоро уже придёт и мой черёд, но, я клянусь, сын мой, я не выдам тебя, я унесу твою тайну в могилу. Давай быстрей говори, что случилось, иначе скоро…
Дориан сглотнул горячие слёзы, которые выступили на его голубых глазах, помимо его воли, и начал быстро говорить:
- Как нам найти человека, у которого есть карта?
- Я недавно узнал, что он живёт в старом домике, возле реки в Терносе. Его дом вы увидите сразу.
- Спасибо, Учитель. Может, мы успеем спасти Вас?
- Я сомневаюсь, что мы успеем туда за секунду, даже через портал…
- Да, Вы правы, Кларк, а дня четыре я не протяну, при том, что…
Учитель не успел договорить, как послышались шаги. Дориан видел, как его грубо схватили, и, буквально, вытащили из кельи.
- Мы можем увидеть, что с ним происходит?
- Делая выводы, я понимаю, что в монастыре – люди, и поэтому они не увидят этот экран связи, поэтому мы сможем… Но, друг мой, стоит ли?
Юноша ничего не ответил – они лишь глазами дал ответ другу. Огонь задрожал, и, спустя время появилась другая картинка – Учитель, человек, который для Дориана был больше, чем человеком, он был Великим – он был его Богом, сейчас был глубоко унижен – он стоял на коленях перед неизвестными людьми, одетых в маски-мешки на головах – по типу Инквизиции. Но, даже в таком виде Учитель не потерял для юноши своей ценности. Колдовская компания не слышала, о чём идёт разговор, но они видели, как Учителю постоянно наносят удары. Спустя пять минут Учителю был нанесён последний смертельный удар кинжалом в сердце. Дориан вздрогнул – он увидел стеклянные от боли, но ещё полные надежды, глаза Учителя; видел, как тот махнул головой, а потом картинка задрожала, и исчезла…
- Мне жаль, Дориан…
Мальчик заплакал. Ему нужно было побыть одному, поэтому он встал, и просто пошёл вглубь леса.
Это был даже не лес, а не большой пролесок, потому что, пройдя метров пятьдесят, он вышел на небольшой холм. Юноша опустился на мягкую траву рядом с обрывом, и, склонив голову, заплакал ещё сильнее. Это было горе, которого никто не ждал и не предвидел. От этой неописуемой боли земля словное уходит из-под ног, мир переворачивается, покрывается засухой и перестает существовать. Горькие слезы, оплакивающие потерянную родную душу, высушивают землю и сердце сильнее огня. В этот момент Дориан почувствовал себя максимально уязвленным, растерянным и слабым. Таким он еще никогда не был. В его горле стоял комок – это были все его чувства, которые возникали из детских воспоминаний, а в груди была пустота, которую теперь было не восполнить. По крайней мере, он так думал, ибо в его дальнейшей жизни ему предстояло еще множество находок и потерь, но об этом и мысли пока не было. Дориан пока этого не осознавал. Сейчас же он старался бороться с первой его настоящей болью потери. В какой-то момент крик отчаянья перестал вырываться из раненной груди, и слезы высохли на щеках, и теперь он просто сидел на траве, и смотрел в даль пустым взглядом, в котором не было ничего, кроме отчаянья.
- Дориан… - к нему подошёл Дитхейн, и, сев рядом, понимающе положил ему руку на плечо. Туз даже не заметил приближение друга.
- Он был для меня почти отцом – приютил, когда моя мама подбросила меня к ним. Он мог бы избавиться от меня, но нет, он воспитал и поднял на ноги меня.
- Смотри, уже солнце садиться, давай пойдём – Кларк уже приготовил еду.
- Для кого-то это рассвет, а он даже не увидел его, не дожил до своего последнего заката…
Слова были лишними, и поэтому Дитх всего лишь положил другую руку на плечо друга. Но для последнего это было не «всего лишь» - для него это жест был очень дорогим и приятным сердцу, он невероятным образом его успокаивал и дарил надежду. Чаще всего в жизни рукопожатие одного человека действует более успокаивающе и поддерживающее, ежели сотни чужих объятий – и это закон жизни.
Пустота в глазах Дориана исчезла, плечи расправились, и он повернулся к другу:
- Спасибо. Да, ты прав – не стоит раскисать и становиться тряпкой. Идём есть.
После ужина разговор о карте снова был возобновлён, но Кларк не дал ему развиться:
- Так, молодёжь, утро вечера мудренее, поэтому давайте спать – утром обсудим.
Юноши недовольно вздохнули, но спать всё, же легли.