Два часа ходил вот так Ниссий, никак не желая остановить взгляд своих мудрых мыслей на одном из вариантов — все они казались неподходящими: то слишком обычными, то слишком вычурными, то слишком странными, то недостаточно красивыми.
Вскоре пришла няня Мэстэль и, отругав юного принца за прогул, повела на урок музыки. Эта женщина, разменивающая уже пятый десяток, давно считала наследника своим приёмным сыном. Детей боги ей не дали, а потому, когда десять лет назад ей доверили воспитывать королевского отпрыска, была больше, чем счастлива, и сейчас любила его, как собственную кровинку, часть вечной, доброй души. А Ниссий, не отвлекаясь на праведно свирепевшую любимую няню, бредя к одному из нелюбимых, но не таких скучных, как придворный этикет, уроков, размышлял о своём.
— Дорогая няня, — на выходе из сада остановился и подал голос принц, окончательно запутавшийся в своих соображениях, — а как найти подходящее имя?
Мэстэль, которая уж давно смирилась со странными вопросами воспитанника, задумалась, мгновенно забыв про пояснения «правил поведения наследников».
— Говорят, — наконец ответила она, — имена чувствуют. Как ветер. Ведь вы же не можете найти ветер, но чувствуете его. — И после небольшой паузы всё же поинтересовалась: — У вас что-то случилось?
Ниссий, проигнорировав, или, быть может, не услышав вопрос, ещё сильнее задумался.
— А как почувствовали моё имя? — задумчиво глядя в карие глаза няни, поинтересовался принц.
Женщина, которая уже хотела было обидеться на проигнорированный вопрос, растаяла под теплом и сиянием любопытных голубых глаз наследника. «И как только такое прелестное дитя сможет справиться с драконьим престолом?» — незамедлительно всплыл мучающий десять лет подряд вопрос.
Присев на скамейку, стоявшую около арки выхода из сада, и поманив последовать своему примеру принца, пояснила:
— Любимые народом, король Кэрриг и его прекрасная супруга, ваша мать, королева Аллерьес, долго мучились, не способные выбрать подходящее имя для своего первого ребёнка, наследника престола, вас. — Няня взяла за руку принца и заглянула в горящие нетерпением глаза, пытаясь понять, осознал ли он то, что уже сказано, а найдя ответ, продолжила: — До самого того светлого дня, когда в королевстве Ламмэррик появилась ваша светлая голова, они не могли определиться. Когда казалось, что имя уже выбрано, королева мгновенно отметала эти убеждения, заявляя, что оно не подходит.
— А что отец? — не смог удержаться от вопроса принц.
— А что король может сделать с вашей матушкой? — хихикнула няня. — Вы же прекрасно знаете характер королевы! Он смирился с её решением, но не прекращал попыток убедить в обратном.
— И как же почувствовалось моё имя? — допытывался наследник.
— Не всё сразу, Ниссий, — погладила по голове воспитанника женщина и так по-доброму улыбнулась, что принц не смог не улыбнуться в ответ, — не всё сразу. Когда вы, наконец, появились на свет, когда колокола по всему королевству объявили о вашем рождении, когда королева впервые взяла вас на руки, тогда и она, и король, и, возможно, весь мир, поняли, что ваше имя может быть только таким и никаким более.
Светлая голова наследника вмиг начала свой мозговой штурм, пытаясь правильно понять услышанное. Няня, заметив, что ребёнок больше ничего спрашивать не будет, поднялась с места и потащила наследника на занятия.
Вот так один маленький разговор с человеком, так давно и, всё же, недолго знающим принца, полностью погрузил юную голову в долгие дебаты с самим собой. А дикая синяя роза, которая с самого первого знакомства с этим странным пареньком была счастлива, впервые почувствовала что-то очень важное, что-то, что было скрыто давным-давно.
Три дня не появлялся Ниссий в Белом Рае, у так полюбившейся розы, имя для которой так и не было найдено.
И вот, когда наступила ночь третьего дня, принц, вошедший в свои покои усталыми ногами — он сделал часть завтрашней работы, чтобы, наконец, повидать прекрасную спутницу его жизни, заполнившею очень важное место в его добром сердце — повалился на обделанную бархатом кровать, в долгожданный сон.
В эту ночь ему снился лес: густой настолько, что казался заброшенным. Огромные дубы закрывали своими широкими ветвями небо, отчего здесь, в самой его глубокой чаще, думалось, будто длится вечная ночь, хотя, возможно, так оно и было. Ниссий шел вглубь леса, абсолютно не чувствуя опасности. Ему и нечего было опасаться. Он просто шел, делая шаг за шагом. Ветки расступались, животные разбегались. Принц двигался в сторону ярко-алого огонька, с каждым шагом становившемся ближе.
Ниссий уходил всё глубже и глубже в лес, совершенно не чувствуя времени, даже когда достиг своей цели.
В глубокой чаще, в центре вечных дубов, стояли двое — взрослый мужчина, рядом с которым в землю был воткнут факел с тем самым алым огоньком, и женщина, совсем уже старуха.