– Она рабыня! – всполошился стражник. – Что за обвинения, Хотару? Ее обязанность – служить и выполнять все тихо и без вопросов, а эта тварь на меня кинулась. Правильно парни его отделали. Он поднял руку на свободного человека! Его к кресту прибить за это надо! А если бы он на…
– Я что дал тебе слово? – Не выдержал Хотару. – Я что, спросил твоего мнения?! – Перешел он на крик.
– Да пошел ты к черту! Без пяти минут раб смеет указывать мне таким тоном. В отличие от тебя я рожден свободным и ты обязан меня уважать, так что захочу – убью твоего зверька. Захочу – трахну эту шлюху. И что ты сделаешь, а?
***
"Если хочешь что-то искоренить – возведи это в абсолют" – Философский труд профессора Н. Остин.
Раздался крик, за ним еще один. В череде бессвязных воплей и плача иногда можно было услышать вполне цельные слова:
– Хватит! Прошу Вас, господин! Остановите! Не надо!
Хотару стоял над ним. Взгляд был холодный, будто отрешенный, но он все же смотрел, как исполняют его приказ. Толстые гвозди все глубже проникали в ладони. Каждый удар сопровождался брызгом крови и воплем. Вскоре удары прекратились. Стражники подняли деревянную балку и водрузили ее на столб рядом с воротами. Почти сразу под ним образовалась лужа крови, а крик распятого постепенно стихал. Хотару повернулся к столбу спиной, обратив свой взор на всех присутствующих.
– Что посеешь, то и пожнешь! – Объявил он. – Не смейте путать мое гостеприимство со слабостью, иначе закончите как он. Дважды я не повторяю, так что запомните этот день раз и навсегда. Свободны!
Толпа потихоньку рассосалась, а к Хотару подошел капитан Арим.
– Дозвольте слово, господин. – Хотару кивнул. – Его грубость была непростительна, но в чем-то он был прав.
– Арим, я, по-твоему, идиот?
– Конечно нет, господин, – поклонился Арим.
– Монэл получил бы свое и получит, если подобное повторится – это мое тебе слово. А ты, в свою очередь, больше никогда не помышляй о самосуде. Не согласен с моими действиями – я выслушаю.
– Да, господин.
***
"Так же стоит отметить, что коренное население восточных сатрапий редко посещает гладиаторские бои. Подавляющее большинство зрителей – переселенцы или путешественники из других регионов и стран" – Пешком по миру: Том 7.
– Квадратная, – с удивлением отметил Рашит, – не круглая… Не знал, что такие вообще бывают.
Арена выглядела, мягко сказать, убого. Ни одного камня, лишь прогнившее дерево и гвозди, собранные в большое подобие коробки, а ворота, из которых выходили гладиаторы, были больше похожи на сточные канавы. В принципе они ими и являлись. Центральная часть арены явно была выше краев, из-за чего все с ее центра сливалось в решетчатые ворота, оставляя за собой канавки. Хотару как раз думал, специально ли так задумано или же, что скорее вероятно, случайно получилось и приводить в нормальный вид уже никто особо не хотел. Толпа, если можно было назвать от силы на четверть занятую арену, была полумертвой. Большей части пришедших было вообще все равно, что происходит на арене. Хотару как раз видел активно спорящих о чем-то мужчин, целующуюся парочку и несколько просто уснувших человек. Однако сейчас он понимал этих людей гораздо больше, чем тех, кто все еще пытался поддерживать тот самый азарт гладиаторских боев, ведь уже достаточно продолжительное время два гладиатора на арене лениво обменивались ударами, а кровь показалась разве что дважды со случайных царапин.
Как бы то ни было, но ничто из этого даже не удивляло. «Каков хозяин, таков и дом» – подходило сейчас как нельзя лучше. Толстый, неуклюжий, с отвратительным запахом, выедающим глаза при приближении, грязной шеей и откровенно наплевательским отношением, ведь с последнего боя, на который сейчас смотрели его гости, стараясь всеми силами не уснуть, он, молча, удалился.
– Мне даже находиться здесь противно, – полушепотом отметил Рашит.
– Я говорил тебе не ехать…
– Не ты мне будешь говорить что делать! – Резко крикнул Рашит, на что сразу же обратили внимание все присутствующие на трибуне, в ожидании, наконец, увидеть хоть что-нибудь интересное.
– Да пожалуйста, мучайся.
– Ты еще смеешь огрызаться? – Придвинулся Рашит к Хотару и перешел на шепот. – Может ты с тем же красноязычием пойдешь объясняться перед семьей человека, что так в наглую казнил? Заодно и расскажешь, почему я не могу выделить соседний крест для тебя.