– Присядь, – указал ладонью Хотару на стул, после чего той же ладонью приказал страже удалиться.
Монэл проводил их взглядом и сел, осмотрев комнату. Хотару долго собирался с мыслями, после чего вынул маленький листок из-под стола, положив перед Монэлом.
– Это приглашение, – пояснил Хотару. – Приглашение на игры, устроенные Кариной Рэйс.
Мальчик пожал плечами.
– И что?
– В нашу первую встречу я говорил, что ты можешь получить свободу. Это – твой шанс. – Мальчик все так же пристально смотрел на Хотару, не понимая что ему делать. – Монэл, если ты победишь на этих играх – место на главной арене тебе, считай, обеспеченно, а это прямой путь к свободе. – Монэл до сих пор не понимал к чему весь этот диалог. – Однако поражение для тебя будет значить смерть.
– Как и все бои до этого, – пожал плечами Монэл. – Какая разница?
– Разница в том, что противники на этих играх будут гораздо сильнее. Это сильнейшие гладиаторы во всей Рамии. Сейчас сильнее нет никого.
– И каковы мои шансы?
– Без глаз, считай, никаких вовсе и даже с ними победа сомнительна.
– То есть я должен умереть? – Совершенно спокойно спросил Монэл.
– Нет, ты должен решить. Монэл, у тебя есть талант, пусть его и сложно разглядеть за твоим характером, но тебе не хватает решимости. Нет в тебе того стержня, что мог бы дать тебе тот толчок, который приведет к победе.
– Просто скажи что мне делать.
Хотару откинулся в кресле, протер лицо ладонями и снова вернулся к столу.
– Ты не понимаешь. Монэл, ты видел в жизни хоть что-нибудь, кроме клетки? – Мальчик отрицательно покачал головой. – Ты еще слишком молод. При должном усердии ты можешь получить свободу через год, может два или… Или поставить все на карту прямо сейчас.
Я не хочу принимать подобное решение. Через три дня у тебя бой. Когда выиграешь его, ты дашь мне свой ответ.
***
"Рамийские чемпионы – это гладиаторы, получившие свободу от самого вождя. Дар свободы включает в себя не только освобождение от цепей, но и множество привилегий, часто не доступных даже многим знатным господам" – Пешком по миру: Том 7.
Письмо от Хотару. Сторона 2:
"Я решил написать то, что хотел бы рассказать кому-нибудь, но не хотел бы рассказывать кому-либо из моего нынешнего окружения. Не думаю, что меня кто-то здесь поймет. По правде сейчас я все больше ощущаю себя чужим. Никем. Лишним.
Я не могу понять никого. Я и не хочу понимать. Я не могу разделять с кем-то стремления и желания. Они у меня другие. Мое прошлое осталось далеко в прошлом, но оно не покинуло меня полностью, а теперь каждый день оно напоминает о себе. Глядя на этого мальчика, я невольно вспоминаю себя. Ту дикость, что жила во мне, ту жажду… Я как будто смотрю в кривое отражение. Мы разные, но в чем-то похожи и эта похожесть не дает мне покоя.
Однако я не могу понять его. Я выше. Я давно освободился от тех цепей, что удерживают его. В то же время я не могу понять и Рашита. С каким холоднокровием он относится к этому парнишке. Для него он в прямом смысле инструмент. Что-то не живое. Ведь на его месте был и я. Да, золото правит этой страной и нет ничего бесчестного в том, что бы зарабатывать его как можно больше, однако сейчас я как никогда понимаю, что должны быть некие рамки. Может это и зовется человечностью?
Он спас меня, Низам. Этот мальчик. Кровожадный, жестокий, убивающий без раздумий. Спас меня от смерти по собственной глупости. Может это глупо, но я теперь перед ним в долгу. И нет, это не тот долг, который мы отдаем друг другу постоянно на поле боя. Разница в том, что моя жизнь намного дороже его собственной. Я не могу просто спасти его от смерти и рассчитаться. Нет, этого будет не достаточно.
Возможно, я совершаю огромную ошибку, о которой потом буду жалеть, но я собираюсь попытаться вернуть этот долг. Я собираюсь дать ему жизнь.
Постскриптум: А еще у меня теперь есть верблюд"
***
"Верблюды – самое дорогое и востребованное животное во всей восточной части мира. Эти скакуны хорошо приспособлены к засушливой местности и способны выполнять те же обязанности, что мы возлагаем на коней" – Бестиарий Толаса: Самые верные скакуны.
В замок вставили ключ. Монэл, сидя у стены, прижав колени к лицу, приподнял голову, уставившись на дверь. Она скрипнула. Мальчик заерзал на месте, удивленный такому гостю. Девушка, дождавшись, когда за ней закроется дверь, с опаской шагнула ближе к мальчику. Ее лицо наливалось румянцем, руки были сложены в замок. Она дрожала. Одним движением она развязала узелок на платье и оно соскользнуло по бархатной коже на песок. Монэл все так же сидел на месте, разглядывая ее прекрасное тело.