<p>
#</p>
<p>
Глава двадцать седьмая</p>
<p>
4-2. Каторга на Плутоне</p>
Высадка на Плутон прошла на удивление быстро и без каких-либо эксцессов. Наши коконы загрузили на челнок и после посадки вытряхнули на планету. Падать было неприятно, но я вспомнил о малой силе тяжести и успокоился. Со всем снаряжением я весил едва ли больше тонны. Но это на Земле тонна нечто неподъемное, а здесь на Плутоне мой вес был всего восемьдесят килограмм. Тушка моей капсулы шлепнулась на поверхность, робот подхватил меня и потащил к шлюзу.
Прибывшие каторжане были приписаны к базе номер пятьдесят один. Нам досталась непыльная работенка: промывать и сортировать руду. Заниматься флотацией. Это не от слова "флот", конечно.
***
Я старался не замечать квика. Может, это плохо и безрассудно, но ничего другого не оставалось. Монстр крепко засел в моей голове. И надо было либо принять ситуацию такой, какой она есть, либо вышибить себе мозги вместе с чужаком. К такому радикальному решению я не был готов, поэтому расслабился и стал ждать, когда придет блаженная нирвана. То есть просто забил на ситуацию.
У меня была неплохая игрушка - воспоминания Элли, которую я любил и ненавидел одновременно. Или это невозможно? Черт... От любви до ненависти один шаг. Но сколько миллионов километров должна преодолеть душа от ненависти до любви? Я не знал.
Мои нейроны тесно переплелись со светящейся структурой квика, раздирающие меня чувства соединились в ядерную смесь: "любить нельзя ненавидеть". Эта внутренняя война, в которой никогда не будет победителя, рано или поздно сведет меня с ума.
***
Дни - тусклая дымка, сквозь которую еле видна точка солнца - сменялись беспросветной ночью с мириадами звезд. Плутон вращался в обратную сторону и даже в этом отличался от других планет. Я уже начал привыкать к бессмысленности каторжных будней. Мы были присоединены к огромным механизмам - слишком убогим и неповоротливым, чтобы использовать их для побега. Да и куда бежать с затерянного в поясе Койпера выстывшего шара? Температура за бортом почти абсолютный ноль по Кельвину.
Транспортник болтался на орбите, но должен был вскоре улететь. Как только на него погрузят топливо. А потом нас поместят в долгий анабиоз. До следующего корабля. Что может быть хуже вечной каторги? Только мгновенная смерть. Но и она после сотни лет прозябания покажется желанной. Ведь никто не будет замораживать нас до конца. И, значит, долгие месяцы неподвижности наедине со своими мыслями будут сводить с ума. Такой свободы, как на корабле, здесь не позволят.
***
"Квик... Как продвигается исследование человеческой природы? Или у тебя другие цели?"
"Еще не закончил. Благодаря "К.И.Л.-три-шестерки", мне попался совершенно уникальный образец человека: идиот".
"В смысле? Законы робототехники кто-то отменил? Надеюсь, дело не дойдет до препарирования?! Мне как-то не хочется отказываться от своей сумасшедшей сущности, которая в настоящий и совершенно гнусный момент хочет всего-то - свободы! Очень надеюсь, что ты мне поможешь".
"Не надейся, меня все вполне устраивает. Особенно то, что ты застрял здесь надолго. Психологические эксперименты требуют уединенности и сосредоточенности. Заточение на Плутоне очень важно для исключения побочных эффектов".
Тут-то мне стало на самом деле страшно. Я предполагал, что квик не отступится. Но одно дело, когда нечто, живущее в тебе, тихо грызет внутренности, другое, когда этот гад экспериментирует с твоими страданиями. И от непонимания все увеличивает силу тока на электродах вместо того, чтобы быстро сделать лоботомию и любоваться плодами своего смертельного эксперимента. Если, конечно, квик знает, что такое "плоды".
Эти бесконечные споры с самим собой. Вернее с тем, кто якобы поселился у меня в голове. С одной стороны это вполне могло быть галлюцинацией. И никакого квика никогда не было. Мало ли что человек может себе внушить. С другой стороны кто-то же спас меня в сфере лазерного рикошета. И о квике говорил андроид. Если это тоже не было частью многослойного морока.
***
Я начал понимать всю жуть каторги. Дело было не в монотонной работе. Каждое неверное движение мгновенно превращалось в нестерпимую боль. Мы были слишком тесно связаны с гигантскими механизмами и любую поломку воспринимали как ущерб своему телу. Психологов на базе не было, никто не жалел бедных каторжан, а смысл в наших мучениях все-таки был: серьезные аварии вдали от цивилизации оборачивались огромными расходами для корпорации. Поэтому их надо было предупреждать заранее через чувство боли. Я сначала возненавидел того, кто придумал это издевательство, но потом восхитился простотой решения. Хочешь прожить дольше - работай. Хочешь перестать чувствовать боль - выполняй простые правила. Следуй инструкции, как будто ты стал роботом. Я и так уже робот на две трети. Мне осталось каким-то образом воскресить Элли, чтобы сравнять счет. Два человека против двух компьютерных разумов, которые всегда выигрывают в эти многомерные шахматы.
Ситуация разрешилась неожиданным образом. Я все-таки умудрился сломать флотационную машину. При этом чуть не погиб, но это мелочи. Расчет был на то, что меня поместят в реанимационный отсек. Так как медицинской техники на базе не было, меня впихнули в мой любимый кокон, в котором я провел незабываемые месяцы по дороге на Плутон. Что-то я подглядел у квика, до чего-то додумался сам. Но после того как ко мне вернулось сознание, я начал действовать.
Я пролез в систему безопасности, вспомнив все свои навыки взломщика, и подчинил ее себе. Осталось придумать план побега и самое главное - понять, куда можно сбежать из базы, расположенной на краю Солнечной системы. Прозябать на Плутоне было бессмысленно, а на внутренних планетах меня сразу бы схватили. Оставался лишь загадочный пояс Койпера, где можно было сгинуть и никогда не появляться в заселенных мирах.