Фабиан во все глаза смотрел на мертвого кита, не веря, что люди, маленькие, жалкие человеки, сумели одолеть такого гиганта. Приблизившись к Хуку, сидевшему в раздумье, Антти потрепал его по плечу.
— С почином тебя, малыш! Хорошо стреляешь, ха! В следующий раз доверю гарпун. — Заглянув парню в глаза, он понимающе усмехнулся: — Что, жалко? — И не дождавшись ответа, ответил сам, раскуривая трубку: — Конечно жалко… У меня это тоже было поначалу. А потом я подумал: а жалею ли я рыбку, которую поймал на крючок и выпотрошил, а потом сварил и съел? Нет, черт меня побери! А кит — та же рыбина, только в тыщу раз больше… А сколько добра дает он человеку: и жир, и мясо, и ус, и амбра, и бардер[28]. Вот когда сможем без всего этого обходиться, тогда и перестанем убивать китов. А пока — увы…
Охота продолжалась. Штили сменялись штормами, удачливые дни — месяцами разочарования. Из подручного Хук стал гарпунером, он отрастил бороду, начал курить трубку. Но в отличие от Антти Фабиан каждый раз, закончив охоту, снимал робу и переодевался в чистое.
Летом «Граф Берг» пошел на Гавайи, где находилась главная база русско-финского китоловного общества, сдавать выработанную продукцию. По прибытии в базу капитан имел тяжелый разговор с агентом компании, который сказал, что двести пятьдесят баррелей[29]жира и четыре тысячи фунтов бардера смехотворно мало для такого большого судна, как «Граф Берг», что другие суда привезли вдвое больше. Уязвленный швед запальчиво ответил на ломаном английском:
— Следующий год мой судно больше всех китов поймать! — И взял курс в северо-западную часть Тихого океана, в малоисследованные районы, где, по слухам, китов было так много, что «по их спинам можно гулять».
Там, в неприветливых северных широтах, Фабиан потерял своего друга и учителя.
Случилось это в Японском море. Марсовый со своей площадки засек большое стадо китов. Последовала команда спускать шлюпки на воду. Фабиан (он к этому времени работал самостоятельно, на шлюпке номер восемь) подошел к шкиперу, стоявшему на ботдеке и тупо жевавшему табак.
— Геррэ капитан! Барометр падает, может быть, переждем?
Швед и сам знал об этом. Но ему нужны были киты, много китов. Увидев, что китоловы прислушиваются к их разговору, он цвиркнул сквозь зубы коричневой жижей и пренебрежительно бросил:
— Тоже мне моряк! Погоды испугался!
Фабиан покраснел. Еще не хватало, чтобы его посчитали трусом! Антти похлопал его по спине.
— Ничего, малыш! Успеем до шторма. Где наша не пропадала, ха!
Это были последние слова Антти Нурдарена, услышанные Фабианом Хуком…
Шлюпки с китоловами еще только отвалили от «Графа Берга», а с юга уже мчался родившийся у Филиппин тайфун. Охота была в разгаре, когда он, окрепший, заматерелый, ворвался в Японское море. Оно сразу взлохматилось, словно по нему провели гребнем против шерсти, оскалилось белопенными бурунами и, как хищник, вырвавшийся из клетки, набросилось на своих укротителей — моряков. Ураганный ветер, раззадоривая самое себя разбойным свистом, соперничал в ярости со взбесившимися волнами. Ветер и волны вмиг расшвыряли лодочную флотилию, повалили на «Графе Берге» грот-мачту, на которой не успели взять в рифы паруса.
Более суток бушевал тайфун, а уйдя, кинул на море туман, чтобы скрыть следы своего разгула. Плотный, почти осязаемый, он держался весь следующий световой день. Искалеченный «Граф Берг» призывал к себе китоловов выстрелами из пушек и ружей, но все звуки глохли в вате тумана…
Глава III
ОСТРОВ АСКОЛЬД
Золотая лихорадка. — «Абрек» наводит порядок. — Второй десант. — Новый управляющий приисками. — Сказ о Маргарите. — Подозрительные родственники.
«Неужто месть за Аскольд?» — снова и снова терзал себя Мирослав Яновский и возвращался мысленно в недавнее прошлое.
…Летом 1867 года по Приморской области разнесся слух, что на острове Аскольд, который находится всего в 30 милях от Владивостока, открыты богатые золотые россыпи. Слух этот оставил равнодушными землепашцев, охотников, рыбаков — всех, кто держался за свое надежное рукомесло и добывал в поте лица хлеб свой, пусть скудный, но верный. Однако весть о возможности быстрого и легкого обогащения взволновала праздный, гулливый люд. К крошечному островку в Японском море устремились различного рода «джентльмены удачи» как из России, так и из сопредельных с азиатской частью империи стран. Особенно много было пришлых из Маньчжурии бродяг, хунхузов. Словно туча таежного гнуса опустилась на Зеленый остров[30], сделав его серым.