Из послания к Н.С. Шишмаревой
…Такая роль,Как я играл в Москве, не ноль,Я даже был формально в модеИ не в одном своем приходе —У Харитонья в огороде,За мною слали все гонцы,Князья, бояре и купцы,Вдобавок про меня писали,Хоть вы, конечно, не читали:К лицу ли вам журнальный вздор!Зато других всеобщий взорСледил меня за каждым шагом.Для праздной скуки был я благом,И даже (это хоть секрет)Восторгов я бывал предмет.Божусь, таинственные лица,Какие-то три баловницы,Ко мне послания в стихахПрислали. Жар какой в строках!Конечно, это бережетсяИ, может, вам когда прочтется,И наконец, в последний день,Тащиться только было лень,Укладкой занят был к тому же,Одна N. N. прислала мужа,Чтоб он меня с собою взялК дагерротипщику и снялПортрет мой! – Только без портретаУехал. Все же лестно это……Спокойны можете быть вы —Для света жизнь моя отпета.Меня всегда условья светаСвоею мелкой суетойИ безутешной пустотойПугали. К благородной целиЯ шел в тиши. Достиг. И мне лиТеперь опять в чаду победВ оставленный с презреньем светС повинной головой вернуться!Перед обычаями гнутьсяМне, победившему, рабом!Нет, нет! В успехе я моемТому лишь только и обязан,Что я со светом не был связан.Запаса божеских даровНе растерял там средь пировИль мелочной визитной гонки —Итоги этих дел не звонки;Я ж время, как алмаз, берег —И звонче вышел мой итог.Хоть потихоньку, год от годуМое уж имя по народуРазносится с хвалой. УжельБедна, бледна такая цель?А я дитей не слыл как гений,Все жертвой светских наслаждений,Презреньем к свету все купилТо, чем теперь я людям мил.Меж тем теперь не раз княгиниМне говорили: «Если б в сынеМогло развиться все, как в вас». —«Коль есть талант, то в добрый час! —Я отвечал. – Дары природыНе любят только света моды,Пускай отдаст их ваш сынокЗа скромный тихий уголок,За мысль: что высшее стремление,Души прямое назначение —Развитье лучших свойств ее,Что вот что истинно свое.Чинам в беде – грозит солдатство.Невзгоды есть и для богатства,И связи – прах: сегодня – князь,А завтра, смотришь, втоптан в грязь.Все – случай. Но талант развитый,Как монумент из меди литый.Зарой хоть в землю! Сто вековТам пролежит. Откройте, – нов!И снова – людям утешенье —Он хорошеет от гоненья…»
Знаешь ли, душечка, как ты мне нравишься!Просто беда пришла, с сердцем не справишься,Так и клокочет в груди.Но, может, таю, мечтаю напрасно я,Ты и не внемлешь, быть может, прекрасная.Знаю наверное, розочка алая,Что не рожден в твоего идеала я,Ты же с моим, как две капли, родилася,С первою встречей в душе воцарилася.Прочь, мечта брака, мечта, всем доступная,Если желать, так уж что-нибудь крупное, —Славы искать впереди!Трудно ужиться Любови со славою,Обе друг другу век будут отравою,Обе равно для души моей милые.Двум угодить – где возьму столько силы я?Дум углубленье морозит объятия,Жар поцелуев туманит понятия.* * *Прочь, мечта брака, в любви неизбежная,Прочь, розы уст, скройся, грудь белоснежная!Бури в груди с вами жди!Будь лишь мне, душечка, ангелом, гением,Правь моим сердцем, моим вдохновением,Дух укрепляй мой в минуту усталости,В замыслах черных будь грозна без жалости!Кто ж будет муж твой – не знаю я…Волен во сне лобызать твои очи я.* * *Я наряжу тебя в пышной фантазииЛучше, чем жен своих деспоты Азии, —Солнце пришью ко груди,В косу луну диадемой вверх рожками,Старшие звезды сережками, брошками.
В. Г. Перов
1834–1882 гг.[27]
Несколько лет тому назад я писал картину,[28] в которой мне хотелось представить типичного мальчика. Долго я его отыскивал, но, несмотря на все поиски, задуманный мною тип не попадался. Однако раз весной, это было в конце апреля, в великолепный солнечный день я как-то бродил близ Тверской заставы, и навстречу мне стали попадаться фабричные и разные мастеровые, возвращающиеся из деревень, после Пасхи, на свои тяжелые летние работы; тут же проходили целые группы богомольцев, преимущественно крестьянок, шедших на поклонение преподобному Сергию и московским чудотворцам; а у самой заставы, в опустелом сторожевом доме с заколоченными окнами, на полуразвалившемся крыльце я увидел большую толпу усталых пешеходов. Иные из них сидели и пережевывали какое-то подобие хлеба; другие, сладко заснув, разметались под теплыми лучами блестящего солнышка. Картина была привлекательная!