Абрамцево
Этот дуб на усадьбе Аксакова
Повидал самого в старину.
А зима, как всегда, одинакова,
И ее я люблю белизну.
У избушки с куриными ножками
Я пройду оснеженной тропой.
Бабы скифские стали дорожками,
Охраняют столетний покой.
Вот и церковь под куполом синим,
О неведомом царстве мечта.
А повсюду нетронутый иней
И Абрамцева тишь – красота.
Парк в Абрамцеве
В портрете Врубеля ты, Савва, словно Грозный.
В заветный парк люблю я в день морозный
Пройти оснеженной средь старых лип дорожкой
Укрыта елками здесь церковь Васнецова,
Избушка возле ней стоит на курьих ножках,
Спит мышь летучая под снеговым покровом,
И баба скифская, степей задонских гостья,
Две тысячи годов легко пережила.
Здесь, Савва Мамонтов, твои останки-кости,
Здесь жизнь текла друзей искусства и ушла.
Лишь птички тренькают близ церкви на погосте,
Их болтовня в тиши пленительно мила,
И сам я в седине, идти мне легче с тростью,
И светлая печаль на сердце мне легла.
МУРАНОВО
Тих неширокий пруд, где Талица-речушка
Журчит в ольховнике. Теперь одна беда:
От старой мельницы не стало и следа,
Лишь колесе торчит зубчатая верхушка.
У выгона стоит под дранкою избушка.
Над окнами резьба и стекла, как слюда,
Блестят в закатный час. Как в прошлые года
Усадьба на бугре и темных рощ опушка.
Уносит жизни сон река забвенья Лета:
Сто добрых лет назад здесь жили два поэта,
И звучные стихи слагались в тишине,
Ты в них прославлена, владычица-любовь,
И первый гром гремит, играя по весне,
И за рекой слышна свирель пастушья вновь.
Старая ветла
Ветла с одиноким вороньим гнездом,
Сухая дорога и черное поле,
Под синим широким небесным шатром
Унылая древняя воля.
Взлетевшего чибиса жалостный крик,
Да возле сожженной громами березы
Печальник болотной пустыни, родник,
Точащий подземные слезы.
Янтарный лист
Еще сверкнул янтарный лист,
И осень гостьей стала:
На речке стих куличий свист,
От ветел тень упала.
Как широко, и ни души
Единой на просторе,
И дни короче станут вскоре,
И порыжеют камыши.
Пастуший слышится рожок,
Для стада нет поживы,
Воспоминанья в сердце живы,
И близок мой осенний срок.
Пускай по мне не будет плачу,
Я весел в горести своей,
Грач улетает, галки крачут,
В долине все бежит ручей.
* * *
Осенний день не говорлив.
Он смотрит строго.
Среди дуплистых редких ив
Бежит дорога.
Над косогором слет грачей,
Шумна ватага.
Сверкает лентою ручей
На дне оврага.
Лазурь сметает облака,
Уходят тучи.
Как жизнь твоя всегда легка,
Простор могучий!
Цепь говорливых журавлей,
Нить паутины.
Да придорожник, да репей,
Да ширь равнины.
Звезда
С листопадом приключилась кутерьма, —
Знать, у осени дырявая сума.
По оврагам разлетелися листы,
Небо синее спустилось с высоты.
Паутины протянулася кудель,
Озимей колышется постель
Вихрь гудит в полях меж проводов,
Сбиты яблоки румяные с садов.
Поржавела у плотины осока,
И звезда упала в речку с высока.
Калиновый кусток
Растет на бугорке калиновый кусток,
И с оржаных полей летает ветерок.
Уходит в синеву за перелеском даль,
И сердцу моему теперь близка печаль.
Спадай, осенний лист, на глинистую кручу,
В затихнувших полях я словом сердце мучу.
Озимое поле
Побродить по озимому полю,
Понаслушаться песен весны —
Это выпало нонче на долю,
Небеса широки и ясны.
Вьется тропка до самого леса,
Запестрела цветами опушка,
Угомону не знает кукушка,
Для нее распахнулась завеса.
Мне годов предсказала немало,
Мое сердце еще не устало,
И на свете еще поживу,
Чтобы счастье узнать наяву.
Одиночество
Нет одиночества чудесней
Среди оржанищ полевых,
Сливается шум ветра с песней,
И сам собою льется стих.
Как бы пронзен стрелою мысли,
Простор волненьем озарен,
На травах капли рос повисли,
И на бугре янтарный клен.
Мне вовсе думать и не надо,
Иду дорогой не спеша.
Ты, одиночество, отрада,
Тобой наполнена душа.
Простой стих
Слетелись сорок сороков,
И началась весна.
Ручей бурлит у берегов,
Песнь издали слышна.
Чтобы обрадовать меня,
Знать, встали зеленя.
И жаворонок озарен,
Под ним широкий небосклон.
Мне весело с таким певцом,
Поэт он мировой.
Чтоб не ударить в грязь лицом,
Пишу я стих простой.
Перелески
Перелески от инея белы,
Санный путь от полозьев широк.
Переедешь ты мелкий лесок —
И от солнца морозного стрелы
Освещают любой бугорок.
Только заячий след и заметен,
Возле гумен дорога видна,
И стоит молодая сосна,
На березах шум галочьих сплетен,
Отлетела в леса тишина.
Потянулся дымок от овина,
Над колодцем повис журавель,
Разостлалась, как скатерть, равнина.
У плетня, где росла конопель,
Наклонилась сухая рябина.
Зима
Сорока щиплет паклю из пазов,
К морозу тянет у ветлы в серебре.
Примолкший день пустынней от снегов,
Ветряк крылом не машет на горе.
Зайчиных лап в снегу петлят следы.
В синеющих дымках с утра село.
Под пышной бахромою спят сады,
С головкой вешки в поле замело.
Покоем тишины и дуб объят,
Век сторожем стоит на перекрестке.
Какой простор! Куда ни кинешь взгляд —
Пушинки, льдинки, снеговые блестки.
Волны реки
Видишь мелькнувшую тень
Там, за далеким пригорком.
Только всмотрися ты зорко —
Это уходит мой день.
Также мелькнули печали,
В жизни все дни коротки,
Все мы немного устали,
Годы, как волны реки.
Черед жизни
В деревне щелкнул кнут пастуший,
И гурт выходит на заре,
Ничто молчанья не нарушит, —
Какая осень на дворе!