Я с нетерпением ждала дня, когда появится на свет мой малыш. Я стала спокойной и удовлетворенной, характер мой смягчился. Доктор Хиллиард часто приезжал ко мне и обычно заставал нас с Меллиорой в розарии. Я попросила подругу, чтобы она помогла мне с приданым для новорожденного, и мы шили одежду для моего сына.
Леди Сент-Ларнстон ни в чем мне не отказывала. Мне теперь вообще ни в чем не препятствовали. Если я нуждалась в помощи Меллиоры, ее тотчас отсылали в мою комнату. Меня лелеяли, мне во всем потакали. Казалось, я стала самым важным человеком в доме.
Иногда меня так смешила эта ситуация, что я тихо посмеивалась. Это было счастье — никогда в жизни я не была счастлива!
Джонни? Мне не было до него дела. Его отношение тоже изменилось, потому что впервые в жизни он заслужил одобрение семьи. Он зачал ребенка — сделал то, что никак не удавалось Джастину. Оставаясь наедине друг с другом, мы насмехались над Джастином.
— Он всегда был само совершенство. Я страдал из-за него всю жизнь. Меня всегда раздражало, что моего брата возносили чуть ли не как святого. Но есть кое-что, что, по-видимому, грешники умеют делать лучше, чем святоши! — со смехом говорил Джонни, обнимая меня. Я отталкивала его, напоминая, что мы должны быть осторожны, дабы не навредить ребенку.
Однажды, растянувшись на кровати и положив руки за голову, Джонни вдруг сказал:
— Керенза, ты всегда меня удивляешь. И я все больше убеждаюсь, что женился на ведьме.
— Тогда постарайся не забывать об этом, — подыграла я мужу, — и не обижай ведьму, иначе она может наслать на тебя чары.
— Она это уже сделала. И на меня… и на весь дом, включая мою дорогую мамочку. Керенза, ты колдунья! Как тебе это удалось?
Я погладила себя по округлившемуся животу.
— Все дело в моей способности без промедления зачать ребенка.
— Скажи-ка, ты летаешь на метле и проводишь вместе со своей бабкой специальные обряды, чтобы быть плодовитой?
— Не важно, что я делаю, — ответила я, — главное — результат.
Джонни вскочил с кровати и поцеловал меня. Я оттолкнула его. Джонни меня больше не интересовал.
Мы с Меллиорой сидели под деревьями и вышивали. Подруга выглядела необычайно хорошенькой; она немного склонила голову набок и сосредоточенно следила за движением иголки. Это напомнило мне о тех днях, когда я подглядывала за ней из-за ограды сада в доме священника. Помнится, она сидела вместе с мисс Келлоу и гувернантка время от времени давала ей какие-то советы. Как все изменилось! Но я всегда помнила, чем обязана ей.
Моя дорогая Меллиора! Я до конца своих дней буду ей благодарна! Мне бы очень хотелось, чтобы она была счастлива так же, как я. Но едва я об этом подумала, мое сердце наполнилось страхом: счастье Меллиоры состоит в том, чтобы выйти замуж за Джастина. Но как она может выйти за него, когда он женат? Значит, Меллиора станет супругой Джастина только в том случае, если Джудит умрет. Однако если это произойдет, у них появятся дети… сыновья… И ее сыновья будут иметь преимущественные права перед моими! Мой сын — мистер Сент-Ларнстон. Сын Меллиоры — сэр Джастин.
Нет, это невозможно! Да и причин для беспокойства тоже нет. Меллиора никогда не выйдет замуж за Джастина. И какое-то внутреннее чутье подсказывало мне, что Джудит бесплодна.
Я мечтала о том, чтобы поскорее пришло то время, когда я буду держать в руках сына, — ибо лишь тогда смогу успокоиться. Порой меня охватывал страх, что ребенок может оказаться девочкой. Мне бы хотелось иметь дочку, ради которой я могла бы строить планы точно так, как это делала бабушка Би. Но мое счастье будет неполным, пока у меня не родится сын. Мой сын — только мой! — будет владельцем Эббаса. Я должна дать своему сыну этот дом! И в жилах всех последующих поколений будет течь моя кровь.
Поэтому у меня и должен быть сын.
Бабушка, которая хорошо разбиралась в этих вопросах, полагала, что будет мальчик. Она сказала, что на это указывало то, как я вынашивала дитя. С каждым месяцем она все больше в этом убеждалась. Счастью моему не было предела.
Я едва замечала, что происходило вокруг меня, и не задумывалась о том, что моя удача может повлиять и на того, кто мне дорог, — на Меллиору. Как-то подруга заметила: «Кто бы мог сказать, что такое может произойти, когда ты стояла на платформе для наемных работников в Трелинкете!» — и я не сообразила, что она, вероятно, подумала: «Если это произошло с тобой, почему бы и моей жизни не измениться чудесным образом?»