— У тебя глаза пришиты, леник. — Потом Карлион легонько толкнул игрушку — и она покатилась по полу, пока не наткнулась на стену. Мальчик повернулся ко мне. По его щекам катились слезы.
— Леник — не настоящий, — всхлипнул он.
Меллиора написала письмо, попросив о встрече. Я не сомневалась, что если она поедет на собеседование, то получит это место, потому что у ее предполагаемой хозяйки не только будет возможность платить ей меньше, чем принято, но и поздравить себя с тем, что она наняла дочь священника.
Слуги были рассеянными. Я слышала, как они постоянно шепчутся и хихикают. Даже миссис Солт и ее дочь казались взволнованными. С приездом цирка в деревне появилось много приезжих, и они переживали, что среди них может оказаться ужасный мистер Солт. В кухне все уже решили: Хаггети будет сопровождать миссис Ролт, Долл отправится с Томом Пенгастером, и, возможно, они позволят Дейзи пойти с ними. Ленч подадут на полчаса раньше, чтобы слуги успели все убрать и уйти до начала представления.
Джонни уехал в Плимут, объяснив, что ему нужно быть там по делам поместья. Джастин сразу после ленча тоже уехал — кататься. Я, как всегда, собиралась провести с Карлионом часть дня, поэтому у Меллиоры было несколько свободных часов. Увидев одетую в амазонку подругу, спускающуюся по лестнице, я поняла, что она собралась на встречу с Джастином.
Они оба выглядели очень печальными — у них теперь не было возможности побыть вдвоем.
— Меллиора, — сказала я, — надеюсь, Джастин убедит тебя не уезжать.
Она вспыхнула — и сразу стала просто очаровательной.
— Он, как и я, понимает, — ответила она, — что это — единственный выход.
Она закусила губу, словно боялась, что разрыдается, и поспешила пройти мимо меня.
Я пошла в детскую, где Карлион рассказывал о животных. Я предупредила слуг, чтобы они не упоминали при нем о своем походе в цирк, потому что знала: малыш во что бы то ни стало тоже захочет пойти туда. Я же боялась цирка, боялась, что это может как-то навредить ребенку. Столько грязных людей, которые могут чем-то заразить его! А еще он может потеряться. Я рисовала себе сотни всяких неприятностей. «В следующем году я сама отведу его туда», — подумала я. Мы пошли в розарий, где в своем кресле-каталке сидела леди Сент-Ларнстон. Уже несколько месяцев она страдала ревматизмом и часто пользовалась инвалидным креслом. Последний год принес в этот дом множество изменений. При виде Карлиона лицо свекрови просияло. Мальчик направился прямо к ней, стал на носочки, когда она с трудом наклонилась, чтобы внук ее поцеловал.
Я села на деревянную скамейку рядом с ее креслом, а Карлион улегся на траву и стал наблюдать за муравьем, который карабкался по травинке. Пока ребенок играл, мы со свекровью говорили о том о сем.
— Этот ужасный цирк! — вздохнула она. — Каждый год одно и то же! Сегодня утром воду принесли на пять минут позже, чай подали холодным. Я сказала миссис Ролт, а она ответила: «Это все цирк, миледи!» Помню, когда я только вышла замуж… — Миссис Сент-Ларнстон умолкла, как это часто бывало, когда она ударялась в воспоминания и некоторое время молчала, заново переживая прошлое в памяти. Я иногда думала, что ее разум слабел одновременно с телом.
— Это один из самых лучших дней в их жизни, — заметила я.
— Пустой дом… все слуги… это просто невыносимо! — Ее голос дрогнул.
— К счастью, это случается только раз в году.
— Все ушли… все до одного… Ни одного слуги в доме. Если кто-нибудь приедет…
— Никто не приедет. Все знают, что сегодня цирковое представление.
— Керенза, дорогая… Джудит…
— Она отдыхает.
Отдыхает! Какое многозначительное слово! Мы использовали его, когда имели в виду, что в данный момент Джудит выглядит не совсем прилично, что ей лучше не показываться на люди. Когда кто-то приезжал в дом, мы обычно говорили: «У нее небольшое недомогание, и она прилегла отдохнуть».
С уходом Фанни состояние Джудит несколько улучшилось. Она действительно стала меньше пить, но все время просила выпивки, и это стало чем-то вроде сумасшествия. Может, и ее мать была пьяна, когда ходила в пустошь и там танцевала в полнолуние? Может, и в самом деле тяга к алкоголю стала ужасным проклятием, преследующим семью Деррайзов?
Мы замолчали, каждая погрузилась в свои мысли. Вдруг я заметила, что Карлион распластался на траве и его тело содрогается в рыданиях. Я подошла к сыну и подняла его.
— Что случилось, дорогой? — спросила я.