Воины выехали из чертога Хеорот посмотреть на озеро, в которое бросился умирающий Грендель. На обратном пути их развлекал песней королевский менестрель:
В ту пору многопамятливый слуга короля, у которого в запасе было немало песен, который хранил великое множество древних преданий, сопрягая слово за словом, — этот человек начал, в свою очередь, умело пересказывать в стихах подвиг Беовульфа и, сочетая плавные созвучия, излагать готовую повесть, сплетая слова между собою.
Он поведал обо всем, что слышал касательно Сигемундовых деяний доблести, немало неслыханных историй — о великих трудах Вэльсинга и его приключениях тут и там, о деяниях вражды и мести, обо всем, что дети людей не знают полностью, кроме одного только Фителы, который был с ним. В те дни он имел обыкновение рассказывать о таких вещах ребенку своей сестры, ведь они всегда были соратниками в любом отчаянном положении — многих и многих из племени великанов порубили они мечами. Ибо Сигемунд после своего смертного дня пользовался немалой славой, ведь он, стойкий в бою, сразил змея, хранителя Клада. Воистину он, сын благородного дома, один лишь отважился на опасный подвиг под седым камнем. Фителы с ним не было; и однако ж посчастливилось ему, и меч пронзил невиданного змея и застрял в стене, этот добрый железный клинок; а дракон умер жестокой смертью. Свирепый убийца доблестью своей добился того, что смог как своим распоряжаться кладом колец; загрузил он морскую ладью и повез в лоне своего корабля яркие сокровища, отпрыск Вэльса. А змей растаял в своем собственном жаре.
Он был повсюду в мире из героев самым прославленным среди людей за свои деянья доблести, этот лучший из воинов — потому в былые времена он процветал — после того, как иссякли доблесть и мощь Херемода, сила и удаль…
Далее в этом фрагменте речь идет о датском короле Херемоде и к настоящему вопросу отношения не имеет. В лекции на эту тему отец выделил так называемые «отправные точки» — соображения, основанные исключительно на свидетельствах древнеанглийского текста и ни на чем более. Ниже я привожу их в сокращенном виде, но практически дословно.
Не приходится сомневаться, что в «Беовульфе» речь идет об истории, непосредственно связанной с легендами других земель о Вёльсунгах и Нибелунгах. Имена «Сигемунд», «Вэльсинг», «Фитела» (и его отношение nefa к eam [племянника к дяде] к Сигемунду) и дракон с его кладом, исходя из соображений филологии и легенды, должны в конечном счете отождествляться с древнеисландскими Сигмундом (Sigmundr), сыном Вёльсунга (Vöilsung), и Синфьотли (Sinfjötli), сыном его сестры. Это соответствует истине, невзирая на серьезные расхождения: так, например, дракона убивает Сигемунд (а не его сын, о существовании которого не упоминается ни словом); сокровище перевозится на корабле, а не на коне.
О бургундах в «Беовульфе» не упоминается вовсе. Равно как и о многих явно известных персонажах германской легенды. Аргумент, основанный на отсутствии информации, особенно опасен, когда имеешь дело с обрывками настолько разрозненными и фрагментарными, как в случае древнеанглийской героической традиции; и звучит нелепо применительно к «Беовульфу» — ведь это эпическая песнь, а не каталог. Однако свой смысл в нем есть. Имена бургундов англосаксам были известны, они фигурируют в стихах и легендах. Не исключено, что автор «Беовульфа» об этой связи знал. Однако же на то непохоже.
Бургунды и впрямь хорошо известны. Но там, где упоминания о них встречаются в древнеанглийском, мы наблюдаем ситуацию, совершенно обратную той, что в «Беовульфе». Во всяком случае, об их связи с Сигемундом Вэльсингом ни словом не упоминается. Весьма раннее стихотворение «Видсид» демонстрирует значительный интерес к огромному корпусу легенд: несомненно, в первую очередь — к готам или к северным морским народам, но и темы южных германцев тоже не замалчиваются. В «Видсиде» упоминаются Гудхере и Гивика. А вот о Сигемунде, Вэльсинге, Фителе и драконе там нет ни слова. (Действительно, «Видсид» — это в первую очередь историческое сочинение.)
Упоминания о «Вэльсингах» в древнеанглийской литературе ограничиваются исключительно «Беовульфом». [Отец добавил слово «литература», учитывая существование топонима Уолсингем (Walsingham) в Норфолке.] Если добавить к этому отсутствие значимых имен, присущих этой легенде в ее сложившейся форме (Гудрун, Гримхильд, Брюнхильд), то мы с самого начала будем вынуждены предположить, что: