Однажды он не выдержал и спустился следом за ней. Девушка не сразу заметила его присутствия, а когда поняла, что волк уже давно подглядывает за ней, смутилась настолько, что убежала в лес. Инверу ничего не осталось делать, как следовать за ней и добрых два часа идти чуть поодаль от неё, следя, чтобы с легаткой ничего не случилось. В конце концов, когда девушка присела на корточки и начала собирать какие-то беленькие цветочки, волк осмелился подойти к ней и попросить прощения. Конечно, он был прощен, но был вынужден до самого рассвета собирать полулунницу. Но время это, как ни странно, прошло быстро. Венус что-то рассказывала о себе и о своей семье, периодически спрашивая мнения волка. Он редко отвечал, но это ничуть не смущало девушку, и она продолжала рассказывать о матери, об отце, о сестрах, о соколах, о собаке Дружке, о поварихе Анжил, о…
– Ты так скучаешь по дому, – Инвер прервал своё молчание так внезапно, и фраза его была столь неожиданна, что Венус не сразу поняла её значения. А когда поняла, то чуть не заплакала. Но заметив, что это вызвало в волке лишь раздражение, взяла себя в руки.
Закончилась ночь тем, что Венус уснула прямо посреди сбора полулунницы, и волку пришлось нести её домой на руках. Затем он вновь вернулся в лес, за забытыми цветами. А придя домой, рухнул без сил на кровать и проспал до самого вечера, не тревожимый никем.
А по вечерам легаты собирались в гостиной, перед камином. Зажигали его редко, довольствуясь светом трёх ярких огненных шаров, которые Анагон запускала под потолок комнаты. Каждый занимался своим делом, не обращая внимания на остальных легатов. Анагон читала, изредка доставая свою записную книгу и подписывая туда что-то. Венус разбирала травы, собранные за день. Некоторые она оставляла сушиться прямо на камине в гостиной, какие-то убирала в маленькие ситцевые мешочки. Рейгар приседал, или отжимался, или поднимал тяжести. Инвер проводил с ними только дождливые вечера. И тогда он дремал, сидя в дальнем углу гостиной. Если же вечером стояла сухая погода, он уходил из дома и, обратившись, бродил по окрестностям, возвращаясь после полуночи.
Это был один таких вечеров. Солнце уже почти полностью скрылось за верхушками елей и сосен – лишь узкая алая полоса выглядывала над темным бором, окрашивая небо малиново-розовым светом. Инвер ушел около двух часов назад и пока не вернулся. Энея в доме тоже не было – позавчера он уехал в Конор на встречу с главой галифаксов и должен был вернуться лишь завтра.
Анагон лениво переворачивала страницы книги, рассеянно пробегая по ним слипающимися глазами. Венус задремала прямо за столом, на котором она разложила травы. Она уткнулась носом в локоть и тихо сопела. Сухие травинки, потревоженные её дыханием, шуршали и наводили невыносимую дрему на кошку. Наконец, та устала бороться со сном и, обратившись, свернулась калачиком в кресле, накрыл черный нос кончиком хвоста.
Рейгару, отжимающемуся на одной руке у входа в комнату, тоже невыносимо хотелось спать. Но он стиснул зубы и продолжил заниматься, шепотом считая:
– Четыреста восемьдесят восемь… Четыреста восемьдесят девять…
Лошадиное ржание, доносящееся со стороны двора, привлекло его внимание. Он медленно поднялся на дрожащие от напряжения ноги и, держась за поясницу, подошел к окну. Анагон повела в его сторону ухом, но не проснулась.
За коном стоял дымчатый конь Энея. Сам тан уже входил в дом.
– Новое задание! – сухо и громко объявил он. Кошка тут же вскочила, разбуженная его голосом и, не разобравшись спросонья, что к чему, зашипела. Потом, поняв свою оплошность, начала усердно умываться, тереть лапой мордочку, не желая, чтобы кто-то заметил её смущение. Венус с трудом подняла голову и сонно щурилась, глядя на тана:
– С возвращением, – поприветствовала она Энея и зевнула.
– Где Инвер? – не отвечая на приветствие, спросил тан. Анагон уж обратилась и теперь, потягиваясь, ответила:
– Где-то в округе. Он гуляет обычно в это время.
Тан невольно покачал головой.
– Он нужен мне здесь, сейчас.
– Мне сходить его поискать? – задумчиво протянул Рейгар, в душе надеясь на отрицательный ответ. И тан, к большому облегчению уставшего от тренировок воина, отрицательно помотал головой.
– Это ни к чему, – ответил он и достал из кармана уже знакомую легатам фигурку филина. Через несколько минут, после того, как Эней сыграл на свистульке простенькую мелодию, на улице раздался шум крыльев и в окно влетел Джфара.
– Анагон, у тебе есть листок и карандаш?
Девушка кивнула, вырвала пустую страницу из середины своей записной книжки и вместе с карандашом протянула тану. Тот быстро что-то написал и, привязав послание к лапке птицы, выпустил Джфару на улицу. Филин громко ухнул напоследок и улетел.