– Мама очень старается для вас, я уверена. Она много работает, чтобы вы были одетыми, обутыми и сытыми. Она хочет, чтобы вы были счастливы! И все делает для этого. А вы ссоритесь, ругаетесь, обижаете друг друга! Я уж не говорю о том, что мальчик, нет, настоящий мужчина никогда не ударит женщину, а девушке драться просто неприлично! Какая же она девушка после этого!
Рей хмыкнул.
– Рей, у нас немного другая ситуация. – Она вновь обратилась к детям.– Вы очень огорчаете свою маму. Не надо так. Вы мне обещаете? Мне, легатке армии Конора?
При последних словах у мальчика загорелись глаза и он воскликнул:
– Да, да! Обещаем!
Девочка тоже кивнула.
– Ну и молодцы! Идите к маме и не забывайте про своё обещание.
Она спустила детей, и побежали к восторженной маме, держась за руки.
– Спасибо вам, ребятки! А то я никак слов не могу подобрать с ними поговорить, да и времени нет…
Анагон отвернулась и пошла вперед.
– Что ж это за мать такая, что с детьми поговорить не может? Времени у нее нет.
– Не возмущайся ты так! – Рей улыбнулся. – Если честно, я очень удивлен. Не думал, что ты так ловко с детьми… Вообще не ожидал. Я думал, ты только ножом махать и умеешь. И читать.
Девушка дернулась, резко обернулась и, подойдя вплотную к парню, прошипела.
– Почему?
– Что? – опешил воин и чуть отступил назад, но кошка вцепилась ему в рубашку.
– Почему не ожидал? Потому что я неплохо дерусь? И имя у меня мужское? – Анагон разозлилась не на шутку. Рей оторопел, и понял, что действительно сказал лишнее. – Да, я не собираю цветочки как Венус. Я не умею петь, зато хорошо кую оружие. Я слишком высокая для девушки, и плечи у меня слишком широкие. Иногда я не могу быть женственной, но ведь идет война! – Анагон чуть ли не плакала. – Я девушка! Я могу позаботиться о себе и людях, которые мне дороги. Я могу сразиться за них, если будет нужно. Я люблю детей и я … Не важно. Во мне все равно никто не видит девушку. Только легата… – девушку трясло.
Рей почувствовал, что другой возможности не будет. Либо он признается Анагон сейчас, либо они ссорятся на всю оставшуюся жизнь.
– Я вижу. Я вижу в тебе девушку.
Совсем рядом ударила молния. Раздался треск. Анагон вскрикнула. Рей схватил её за плечи.
Художник: Муратова Томирис Чингизовна
– Не бойся. Я же рядом. Я всегда рядом. Ты просто не замечаешь, – в голосе парня почувствовалась горечь. – Ты замечаешь все, что угодно. Кроме меня. А я ничего не замечаю, кроме тебя, с того самого дня в гостиной, когда ты закатила глаза и сказала «премного благодарна». А когда в повозке ты прочитала то стихотворение… моё любимое стихотворение! Тогда я понял, что я нашел… я не знаю, как сказать! Я ни о чем не могу думать серьезно, в голове постоянно мысли о тебе и о том, что просто трусливый болван и не могу сказать тебе об этом.
Анагон вздрогнула.
– Сейчас смог, – голос её прерывался.
– Да, потому что понял, что если не скажу это сейчас, то буду винить себя до конца жизни. Анагон, я …
– Стою тут и любуюсь на вас, ребятки! – раздался скрипучий голос старухи-продавщицы, судя по говору и одежде приехавшей с самого дальнего севера. – Вот бы все братишки и сестрички так любили друг друга. Вот точно, войн-то меньше было бы!
– Ой, точно! Правильно, Ойха, говоришь! Да ты посмотри, как похожи-то они! Точно – брат и сестра! Точно!
Рей с Анагон переглянулись. Действительно, волосы одного оттенка, темно-коричневого, блестящие. Глаза – карие, только у Рея светлее, «янтарные», а у Анагон темные, завораживающие. Руки, пальцы длинные, тонкие, «музыкальные». Всё – форма головы, плечи, уши, изгиб рта – всё одинаковое.
– Нет, мать, мы не родственники. – Рейгар наклонился к Анагон. – И я рад этому.
– Я тоже, Рей, – шепнула девушка, пряча лицо у него на груди.
***
Венус толкнула дверь в небольшой каменный домик, на двери которого на трех языках – общем, арийском и северном – значилось «Цветочная лавка», чуть ниже, только на общем языке, «Хозяин Бреннот Чар», а рядом был нарисован нежно-розовый цветок ригитуса.
Внутри лавки её встретил полумрак и прохлада. Пока глаза привыкали к освещению, нос девушки уловил целый букет ароматов. Некоторые, как то чабрец, криспис, лаврен она узнала сразу. Эти растение были неприхотливы и везде произрастали в изобилии. Но запахи других показались Венус незнакомыми.