- Слушай, - говорит, - постой пять минут у трапа, а? Что-то живот крутит, и вообще тошнит от этой жары, как бы тепловой удар не хватил.
Приятель мычит, блеет: что, зачем, неохота, будто нельзя в гальюн и так отлучиться?.. кое-как соглашается.
И вахтенный радушно приглашает старичка к себе в каюту: мол, прошу, почтенный бизнесмен, выпьем, покурим, дела наши финансовые обсудим. Конвоирует его по коридорам напористо и ехидно.
И никто еще не предполагает, что из этого выйдет.
2. НА ХАЛЯВУ И УКСУС СЛАДКИЙ
В каюте усадил он ченчилу в кресло, подвинул пепельницу, направил вентилятор, поставил стаканы: прием по полному протоколу. Тот тихо раздулся от собственной значительности.
А вахтенный берет телефон - другому приятелю: др-р-р!
- Слушай, ты пузырь еще не выжрал?
Приятель - осторожно:
- А тебе что? - И, с предвкушением блаженства: - Вот стемнеет, будет попрохладнее - захмелюсь, хоть чуток кайф словлю. А чего так, походя, без толку...
- А того, что у меня ченчила сидит, так он рубли на валюту меняет!
- Какой ченчила?
- Какой-какой. Нормальный, местный. По трапу притопал, все карманы оттопыриваются.
- Он че, рехнутый? Или ты?
- Да у него весь видок с придурью.
- Че за видок?
- Старенький, черненький, сморщенный, и обмундирование на нем английского колонизатора, который сто лет в обед от старости помер.
- Кто помер?!
- Колонизатор.
- Какой колонизатор?!
- Английский, идиот!
- Да пошел ты, сам козел!
- Стой, не бросай трубку, дура! Я его одного в каюте оставить не могу, ведь сразу скоммуниздит что-нибудь!
- Ты че, вообще, крыша поехала?! Кто скоммуниздит - колонизатор?! А помер кто?!
- Забудь о колонизаторе!!! Сидит негр-ченчила. Набит деньгами. Меняет на рубли. Понял?
- Понял. А что, рубль конвертировали, пока мы здесь? А колонизатор где?
- У меня в каюте!!! Негр!!!
- Колонизатор - негр?! У тебя??? Ты что, совсем екнулся!!!
- Сейчас приду к тебе - и удавлю на хрен!! Слушай: есть ченчила. Он негр. Он у меня в каюте. Он старый и черный. И худой. Килограмм двадцать. Ему в обед сто лет...
- Так кому сто лет-то?..
- Еще пикнешь - взорву тебя на хрен вместе с этим долбаным пароходом!!! Ему надо дать выпить. С почетом. Тогда он тебе вообще поменяет что хочешь на что хочешь. Ты - хочешь - менять - рублшь - на доллар?
- Н-ну... не понял... хочу, ясно!
- Тогда: дуй сюда. Сию минуту. Будем менять. Никому больше - ни звука!
- Скаал бы сразу! Ты дверь запри! Бегу!!
- Стой! Пузырь возьми! Ты думаешь, я тебе че звоню?
- Сказал бы сразу! Стаканы есть? Бегу!!
- Стой! Не беги! Разобьешь.
Вахтенный в поту швыряет трубку и счастливыми междометиями и жестами поясняет негру, что сейчас глупый непонятливый бой, по голове его много били, принесет наконец выпить, и все будет хорошо. И ченчила внемлет ему со все более увеличивающимся доверием и достоинством, что вот, немаленький человек его принимает, бвана, слугу имеет на побегушках, который выпивку подносит.
Балдеет от своего плана вахтенный, хитроумный Одиссей: эк да он сейчас клюкнет на халяву холодненького, расслабится на полчасика вместо обрыдлой вахты, пока тот, что у трапа, не взорвется и свалит оттуда. Да винцо! да под сигаретку! на холодке! нет, бывает жизнь хороша и под нашим флагом.
3. ПУСТЬ НЕУДАЧНИК ПЛАТИТ
Приятель бутылку доставил трепетно, как младенца, проглотившего гранату. И с негром здоровается, обращаясь непосредственно к карманам. Руку карманам протягивает и треплет их интимно. И мука сладострастия борется в нем с мукой скупости: откупоривает бутылку. Плеснул на донышки:
- За дружбу и интернационализм!
- Не скупись, - поощряет вахтенный, - ему побольше, себе поменьше. Ченч сделаем - гульнем!
- Но бутылка уж с тебя.
- Да? А с тебя что - за такой обмен? не жидься.
- Может, у него там стриженая бумага, - сомневается приятель. - Для понта.
- Ерунда! Вон края торчат.
- Мало ли у кого что торчит... Для понта.
- Лей-лей! - и вахтенный проглатывает ударную дозу, налитую не ему вовсе для баловства, а ченчиле для дела, и нагло командует: - А теперь ему! Пол-лней...
Мерит приятель скорбным взглядом остатки в бутылке, жмурящегося ченчилу, и мечтает:
- Эх... спиртика бы для КПД капнуть...
- Откуда?
- А у доктора.
- Разбежался он.
- А за деньги.
- Нужны ему.
- Валюту, балда!
Вахтенный оценивает ченчиловы карманы и говорит:
- Жалко.
А приятель зажегся идеей, в азарт вошел:
- А выпить? Не выпьет - вдруг сорвется? На советские-то рэ!
Ченчила исправно подтверждает:
- Совьет - гуд.
- Слыхал?!
И приятель звонит врачу: уважаемый доктор медицины, дорогой-любимый, позарез приперло, полстаканчика, а?
Доктор любезно отвечает:
- А пошел ты на...
Приятель обещает вылизать доктору все интимные места и лизать их непрерывно до самого прихода домой, а также сулит впридачу свою бессмертную душу.
Доктор не хочет. Он утверждает, что относится одобрительно ко всем видам сексуальных связей, только вот к гомосексуализму как-то скептически. Что же касается души, то он и собственной обременен сверх меры, и охотно ее ссудит какому-нибудь долбаку вплоть до окончательной победы мирового капитализма.
Приятель надрывно вздыхает и выстреливает из сокрушительного калибра:
- А за доллар?
При звуках чудного зеленого сияния доктор делает паузу и меняет тональность. Осведомляется с ласковостью психиатра к шизофренику:
- А вы не пили, ребята, негритянской водки?
- Это которой?
- Это которая стакан холодной воды и молотком по голове.
Приятели смотрят в большой задумчивости на негра и обмозговывают предложенный рецепт.
- Извините, ребята, дать не могу. Приказ. Никому.
- Я не шучу, док. Прошу продать мне сто граммов медицинского спирта за один американский доллар.
Доктор с кряхтением усваивает информацию, и сообщает, что на таких условиях он согласен продать все наличные запасы спирта, а также аспирина, валидола, касторки, скальпели, шприцы, бинты, а еще есть дома жена и старушка-мама, так никто не интересуется? По сто грамм за доллар.