С нашей точки зрения, все эти арифметико-синтактические упражнения не имеют никакой важности — даже странно, что так много умных людей столько времени спорили по этому поводу. Вообще, желание разложить великий, тем более священный текст на буквы или цифры, а потом их каким-то образом составить и таким образом выявить некую сокрытую или даже высшую истину — один из наиболее популярных интеллектуальных тупиков в истории человечества. И не являются ли подобные занятия удобным способом уклонения от исполнения вполне однозначных духовных рекомендаций этих текстов?[645]
Ведь во-первых, очевидно, что амбивалентность 9-й главы есть плод Высшего замысла (как и все подобные места Писания), а во-вторых, если кто-то неопровержимо установит, что складывать цифры из Книги Даниила надо тем или иным образом, то неужели это докажет или опровергнет Бытие Божие?
Не менее сложно обстоит дело с упоминающейся в 26-м стихе гибели «помазанника» спустя 62 седьмины (434 года). Христианская традиция, которой следует СП, считает, что этот стих отчасти повторяет предыдущий и что в нем говорится о гибели все того же Помазанника Божия, появившегося через срок, указанный в 25-м стихе (7 + 62). Ученые-библеисты тоже считают, что налицо повтор, что автор Книги Даниила напутал с хронологией и обычно проецируют описываемую им смерть на убийство первосвященника Онии (один из начальных эпизодов гонений на иудеев, приведших к Маккавейской войне[646]). Но это нельзя считать доказанным, в первую очередь потому, что все-таки неясно и до конца необъяснимо, какое трагическое событие могло приобрести в глазах современников подобный вес? И сохранить свое символическое значение на долгое время, стать легендарным? Отпрепарировать все это трудно и никому не удалось (а с нашей точки зрения, и не удастся). Более того, очень темным является конец фразы о гибели упомянутого «помазанника».
Синодальный Перевод объединяет смысл стихов 25 и 26, а затем следует традиционному христианскому толкованию и после слов «будет предан смерти Христос» добавляет «и не будет», указывая на Воскресение Спасителя. Возможно, данный фрагмент следует понимать именно таким образом, хотя, скорее всего, этот вопрос навсегда останется открытым — по крайней мере до Страшного Суда[647]. С философско-исторической точки зрения, гораздо важней появление самого образа «помазанника», который, возможно, совпадает с упоминаемым перед этим «Святым Святых», о «помазании» которого говорится в 24-м стихе[648]. Для довершения хронологической и идейной путаницы, упомянем, что помазание, которое текст связывает с окончательным «искуплением вины», должно точно произойти по прошествии «семидесяти седьмин», т. е. совместить это с последующими стихами 25-м и 26-м очень непросто.
Возможно, общепонятная дешифровка речений ангела и не входила в замыслы автора, а возможно, он передал нам ровно столько, сколько ему открылось. Стоит ли поправлять пророка, приписывая ему однозначное знание о грядущем Новозаветном откровении, а не предчувствие, которое он запечатлел как смог? Нужно ли уточнять прорицания того, кто слышал глас небес? Мыслимо ли, что они могут стать нам доступнее, чем ему самому? Не верно ли иное — понимать эти речения мы должны ровно настолько, насколько понимаем, что не отнюдь означает завершения темы. Наоборот, символы эти открыты для каждого, каждый может, нет, не решить их сам — а хотя бы задуматься над ними. Не ригидная структура средневекового ума должна привлекать нас, а постоянное духовное переоткрытие Возрождения, ежедневное возобновление работы души, в идеале представляющее, быть может, величайшее достижение европейской культуры. Человек мыслящий перерождается с каждым восходом и с каждым закатом. Он всегда возрождается — ив повседневности и в вечности. Зачем отказываться от этого и пытаться бежать назад во времени, обязательно искать решений чужих, кем-то утвержденных и оттого неоспоримых?
647
Современные переводы не разрешают этот вопрос. Наиболее серьезный комментатор честно признается, что текст 26–27-го стихов неясен и темен, хотя и не удерживается от того, чтобы предложить несколько эмендаций (улучшений), дабы придать ему «хоть какой-то смысл»
648
Дан. 9:24. Данный термин