Актеон первым оказался возле гнезда. Он держал огромную дубину в руках, пожалуй, сравнимую с его ростом и грозно смотрел на своих соратников по обучению.
– Кто из вас подойдет, покалечу! – грозно сказал мальчик и впервые в жизни голос его едва начал ломаться и грубеть.
В глазах его стояли слезы. Нападавшие увидели в них решительность и неотвратимость предупреждения. Кроме этого – бесконечную смелость, перемешанную с праведным гневом и яростью.
Все юноши встали как вкопанные. Актеон отбросил дубину, схватил чудом уцелевшее яйцо и бросился наутек. Через пару секунд он скрылся с ним в зарослях колючего терна. Никто не последовал за ним.
Он бежал долго и когда достигнул какого-то дикого места, где ни разу не был, остановился и бережно уложил яйцо на теплую траву под маленьким фиговым деревцем. Отправившись в обратный путь, он захотел обернуться и к своему изумлению увидел мать змею, обвившую последнее свое яйцо. Их зрачки встретились. Змея внимательно и нежно смотрела своим матовым глазом в Актеона. В этот момент, какое-то новое незнакомое ощущение проникло в него и наполнило все его тело, каждую клеточку мозга невероятным блаженством и радостью. Шатаясь, он пошел прочь, голова его закружилась и, теряя сознание, упал сначала на колени, а потом весь, как подкошенный, повалился на мягкий песок. В забытьи, не понимая где находится и что все это значит, он принялся рыдать, слезы полились из глаз, добавляя к потокам рыданий внутренний крик.
Пролежав неподвижно около часа, Актеон наконец пришел в себя и первым делом решил понять в какой местности он находится. Все было незнакомо. Он забрался на старый дуб и с него увидел, что город находится довольно далеко. Нужно выбираться обратно, а то воспитатель накажет его за самовольство.
Он продирался сквозь колючий кустарник и размышлял: «Я совсем не хочу видеть своих, как казалось ранее, друзей. Внутри меня теперь живут такие чувства, что никогда не жили прежде. Я почувствовал огромную любовь и благодать божью, я чувствую в себе силу, способную противостоять злу, но не просто сопротивляться, а карать это зло. Я готов был убить каждого, кто приблизился бы ко мне в ту роковую минуту! Нет, пожалуй, нет, не смогу. Самое большее, что я бы сделал, выбил бы пару зубов обидчику или набил бы шишку на его голове. Надо брать пример с нашего учителя и воспитателя, он мастер, помог этому ублюдку и оставил в живых змею и остался при этом невозмутим. А может за свою долгую жизнь насмотрелся такого, что наши детские шалости не берут его. Наверное, так и есть. Ведь он был в походах, спина, плечи, живот, все у этого старого «волка» в шрамах и вмятинах от наконечников стрел, не сумевших преодолеть тяжелой кольчуги».
К вечеру наш Актеон выбрался на тот самый пляж на берегу реки. Вокруг ни души, только его боевой подросток-жеребец дожидается хозяина у воды. Мальчик с радостью бросился к черному как смоль другу. Конь узнал его и заскакал на месте, помахивая хвостом. Всадник вскочил на черную спину, и они устремились в крепость.
Этой же наступившей ночью воспитатель младшей группы всадников доложил в мельчайших подробностях о происшествии на реке военному совету крепости. Через два дня Актеон был переведен в группу старших конников и поставлен на должность командира разведывательного конного дозора. Своих старых «приятелей» он больше не встречал до той поры, о которой будет рассказано много позже.
Глава VI. Император
Итак, наш Царь заключил с маврами военный контракт на поставку последним военных кораблей к исходу трех лет с минуты подписания договора. Обе стороны расслабились.
Мавританский Император и властелин решил не торопить луну по небосводу, а подчиниться воле мироздания и напасть на «бедный город» через три года.
Он стоял на роскошном балконе своего дворца, смотрел в Средиземное море и мечтал: «Как раз можно сделать передышку в военных походах. Соседи покорены и исправно везут дань. И как иногда хочется окунуться в Бахчисарайский фонтан, испробовав сок юных девственниц. Ведь мы стареем, пусть война подождет два, три, четыре года, какая разница. Ведь город с его глупым царем у меня в руках. Я просто подчиню его себе, поставлю своих наместников. Возможно мне не придется разрушать и сжигать его. Истинно, с годами мы становимся мягче. Сыновья растут и рвут из слабеющих рук отца меч и власть вместе с ним. Но все же завоевание красивейшего из городов мира я оставлю за собой».