Все имущество из сундука мы тоже отнесли в комнату, так что в багажном отделении сейчас можно было в карты играть. Пустой, но по-прежнему величественный транспорт легко повиновался малейшему перемещению рычагов, так что мне даже жалко стало его бросать. Но обнадежив себя, что в будущем я куплю себе куф, когда заработаю достаточно денег (какая самонадеянность - "когда"!), я смирился с необходимостью и направил это чудовище на околицу города, мимо просторного причала, выкрашенного белой краской с красными полотнищами, на которых были золотом вышиты мелкие короны. Видимо, это означало принадлежность к какому-то императорскому владению. Позже я узнал, что транспортная система Жемчужной реки является, так сказать, государственным предприятием, и совершенно бесплатна, если нуждающийся путешествует на лодках с такой же золотистой короной на обоих бортах.
Поскольку в город мы прибыли еще до полудня, я надеялся проскочить мимо пристани незамеченным. Подумаешь, мелкая сошка из челяди местного толстосума. Да и народ не слишком удивлялся при виде меня и моего железного коня. Руководствуясь странными соображениями, что все и дальше будет идти гладко, я позволил себе засмотреться на крупную и широкую лодку, что дрейфовала без всякого паруса и даже без мачты, на которой этому парусу следовало находиться. Прищурившись, я заметил причину своего беспокойства - между кораблем и водой виднелся едва заметный просвет. Значит, это тоже был куф, но очень крупный и водный.
Мой мозг порой неспособен делать логические выводы, за что иногда бывает очень своевременно наказан. Не далее, как день назад мне говорили, что на этих машинах ездят только торговцы Гильдии и их слуги. Видимо, это был недостойный запоминания факт. Настолько недостойный, что вспомнил я его тогда, когда услышал громкий окрик "Стой!" с левого борта.
Острие алебарды было направлено на меня. Второй воин держал в руках взведенный арбалет странной конструкции, во всяком случае, я ни на рисунках, ни в дурацких играх не встречал арбалета с четырьмя плечами, крест-накрест. Третий, в до отвращения знакомом пончо с красными гербовыми цветами, просто стоял и щурился. Именно щурился, недобрым таким взглядом.
- Ты кто такой?
- Слуга Багахольда Дикого, Рихард, - ответил я, решив сделать хорошую мину при плохой игре.
- Тогда скажи мне, пожалуйста, уважаемый, - он начал стягивать бархатную перчатку отвратительно-пурпурного цвета. Я вспомнил, что видел такие перчатки и на толстяке, которому сломал запястье своим грозным оружием. - Почему у тебя нет печати?
- Какой печати? - легкомысленно спросил я. Хуже ответа, наверное, нельзя было придумать в моей ситуации. Но я действительно не знал, о чем идет речь.
- Вот этой, - показал он мне тыльную сторону ладони. На ней багровым пятном виднелся все тот же чертов знак.
Глава 4. В которой меня бьют, потом бьют еще и только потом
- соглашаются выслушать
Что тут еще говорить? С этими эмблемами я, конечно, дал маху. Не только не предположил, что у них может быть какая-то система для определения "своих", но даже накидку не потрудился с толстого стянуть. Тогда мной руководила брезгливость к вещам с чужого плеча. Сейчас же она вылезла мне боком.
Мне врезали несколько раз, больше для острастки, вытащили из-за ремня ключ и срезали кошелек. Тем же ключом они вполне могли переломать мне ноги, но я догадывался, что дело не их компетенции. Подтверждало догадку также то, что мне связали руки, которые сразу же занемели, и, покалывая алебардой между лопаток, гнали к пристани, как барана на бойню. Впрочем, оценивая постфактум свои мыслительные способности, с бараном я был внутренне согласен.
Открыв дверь, меня учтиво взяли под локти и швырнули вперед. Заработав еще несколько синяков в коллекцию, я, как мог, поднялся и попытался оценить обстановку, но воин врезал мне под колени древком своей алебарды и я снова повалился на грубый дощатый пол.
Послышался хриплый, прокуренный голос:
- Встать.
Я поднялся на колени, выше не смог - придержала рука в рукавице из толстой кожи с медными заклепками. Подняв голову, я обнаружил перед собой одетого в черный кафтан с какими-то кружевами дородного, крепкого мужчину с коротко стриженными черными волосами, черной бородой и почти черными глазами, упрятанными в сетке глубоких морщин. Он равнодушно посмотрел на меня, затем перевел взгляд на воина, командовавшего теми, кто доставил меня сюда.