– Вино запрещено.
Я покрутила недопитым кувшином и с грохотом поставила его на пол.
– Страж Цзянь ничего не говорил об этом.
– Страж Цзянь Фэн может поступать как хочет, но за свои поступки ты будешь отвечать сама.
Цзянь Фэн ни во что не ставил устои Учения, но его никто не трогал. Он был на особом счету у Главы? Должно быть, Призраку Вэнь и старику Лоу нелегко было мириться с присутствием такого человека здесь.
– Значит, самое время узнать о правилах.
Тан-Тан наконец повернулась ко мне, пылая злобой:
– Ты уже нарушила десятки правил.
Даже смотреть на нее было утомительно. Я легла на постель и уставилась в потолок.
– Ты не считаешься полноправным учеником, пока старший не оценит твои способности, но ты наплевала на мои слова и пробралась сегодня туда… туда… – Она пыталась говорить спокойно, но злость перехватывала ее горло липкими щупальцами. – Ты проявила неуважение ко всем в Учении, ты посмела оскорбить Главу Бая…
– И чем я его оскорбила?
– Сражаться с такой, как ты, – разве это уже не оскорбление?
– Как я? – Я закрыла глаза, спасаясь от ее задирающегося подбородка.
– Думаешь, я не знаю, кто ты? Ты была частью отряда Цзе Цзина с Драконьих Гор, а потом жила в весеннем доме Хэши. А теперь ты хочешь стать адептом Учения, хотя…
– Ты ошибаешься.
– В чем? Разве твоя наставница – не всем известная Юэ Гуан?
Видимо, Призрак Вэнь уже успела узнать обо мне все.
Я усмехнулась.
– Ты ошибаешься, мне незачем становиться вашим учеником, моя техника боя уже достаточно хороша. Ты и сама видела.
– И как только Глава принял тебя!
Она так сердилась, будто я с каждой новой минутой оскорбляла ее все сильнее. Видимо, одним своим существованием.
– Ты никогда не дралась с Главой Баем? – Это было лишь предположение. Такая праведная злость могла быть вызвана только завистью.
Я даже посмотрела на нее, чтобы увидеть, как красное пятно расцветает на ее лице.
– Я бы никогда не подумала направить на него меч! – Ее голос почти дрожал, будто я собиралась обвинить ее в измене.
Я никогда не думала об этом так. Цзе Цзин не раз ранил меня во время тренировок, и я никогда не сдерживала свой удар. Но, видимо, здесь были другие правила.
– Глава Бай – величайший воин, и честь сразиться с ним принадлежит только лучшим мечникам! – Ее голос все еще надрывался.
– Ты влюблена в него? – Зависть или ревность. Хотя это уже было не так важно.
– В кого?
– В Главу.
Одно движение, и мой забытый кувшин разлетелся безобразными осколками.
– Тебя и правда воспитала шлюха!
Одно движение, и я была рядом с ней. Она успела схватиться за меч, но я была быстрее. Лезвие уже дышало у ее горла. Ее зрачки удивленно ловили свет.
– Больше ни слова о моей наставнице! Или я отрежу твой язык.
– Ты первая оскорбила меня!
– Чем?
– Глава Бай спас меня много лет назад и подарил дом. Как ты только…
– Тебе повезло быть спасенной благородным господином, так и неси свою удачу с честью. Глава принял мой вызов, и я отразила его удары. Если ты хочешь сразиться со мной, не могу обещать, что не убью тебя.
– Ты… ты…
– Мне не нужна твоя жизнь. Просто заруби себе на носу, что для меня наставница Гуан важнее, чем для тебя Глава Бай.
Я отпустила ее и вышла из комнаты. Мои руки все еще дрожали.
С рассветом я отправилась во Дворец Безмятежности. Солнце только пробуждалось, и тихий, еще не прогретый воздух успокаивал мои шаги.
Никто не думал меня остановить. Если кто и попадался мне на пути, то все они узнавали меня и отдавали небольшой поклон. Они все еще не знали, как обращаться ко мне, но бой с Главой уже заставлял их почтительно отводить взгляд.
Я выбрала самый длинный путь, чтобы пройти через три сада, старые покои, Пруд Лунной Зари. Гао Фэнь была там впервые, и ей было простительно заблудиться.
Я осторожно ступала по дорожке, ощущая холод, струившийся от камней. Все то же. Будто здесь время оседало не прахом, не пылью, а кристальной росой.
Если повернуть направо и пройти мимо маленького пруда, то попадешь в сад Улетающих Журавлей. Я была уверена, что там все еще росли те бледно-розовые цветы. Их высадила мать Бай Сина, тетушка Ван. Я видела ее лишь на старом портрете, хранимом в покоях молодого господина. Хрупкая, с нежными глазами, тронутыми инеем болезни. В ее волосах белела нефритовая шпилька с цветком лотоса. Она умерла за год до моего рождения. В сад Улетающих Журавлей редко заходили, чтобы не потревожить дух почившей госпожи. Только каждую весну дядя Бай Фэн высаживал там ее любимые цветы, и никто не смел касаться их лепестков. Только я не знала. Я нарвала целую охапку и гордо понесла отцу. Но на свою беду я столкнулась с Ду Хувэем. Он увидел мой букет, и его глаза округлись. Он так резко схватил меня за руку, что я вскрикнула и цветы рассыпались.