София зажмурилась и снова открыла глаза.
Дилан задумчиво смотрел на девушку, потирая большим и указательным пальцем подбородок, понимая, как наивны и еще чисты ее мысли, что еще больше разжигало в нем противоречивые чувства. Он хотел ее заполучить и чувствовал себя подонком оттого, что наверняка знал о ее девственности.
– Я удивлена тем, что вы так просто говорите мне об этом! Мне казалось, что для вас же было бы выгоднее держать свои откровенные мысли подальше от ушей женщины?
– Зачем? Это общеизвестные факты. Большинство женщин знает об этом.
«Одна я из каменного века!»– досадно подумала София.
– Нет смысла притворяться, играть в игры, чтобы потом разочаровать женщину. Да и время терять не хочется. Не одна, так другая.
– Какая дикость,– на удивление спокойно проговорила София.
– Заняться бы с тобой сексом прямо на песке,– неожиданно открыто высказал Мэтьюс.
– Уф-ф! Скромности вам не занимать!– огорошено выдохнула девушка и, не веря своим ушам, напряженно провела пальцами линию по лбу и щеке.– По-вашему мнению, я похожа на безрассудную, легкомысленную женщину, которая, услышав все это, может согласиться на ваше предложение?
– Вдруг мне повезет?– отшутился Дилан, догадываясь о том, что с ней ему уже не повезет.– Ты умная девчонка.
Для Софии разговор уже потерял увлекательность. Она только не понимала, почему не чувствует отвращения к Мэтьюсу. То ли потому, что он был с ней откровенен и не издевался над чувствами, то ли потому, что она уже повзрослела для принятия правды. Но София изменилась в лице, потух взгляд, притупилась чувствительность к горячему ветру, обжигающему плечи и спину.
– В любом случае, спасибо за откровенность. Хотя вы меня и без игры очень разочаровали.
– Да что ты, детка?! Ты будто впервые это узнала?
– Я знала…
Софию осенила и тут же поразила мысль о том, что все время, начиная со взаимоотношений с отцом и настоящим днем, это знание было с ней, но никогда, как сейчас, она не осознавала его так четко и ясно. Какое-то поразительно безграничное равнодушие пронзило ее в этот момент.
Она поняла, что все ее переживания, романтические образы были так жалки и наивны; что то состояние, словно наваждение, когда она искала в толпе Его глаза, жаждала мгновения встречи с Ним, фантазировала, грезила и, понимала, что обманывает себя, но упрямо ждала – все это до слез обидное недоразумение, простая правда жизни, которую она так и не смогла разглядеть за пышностью декораций каждого нового актера. Все было гораздо проще – без иллюзий и прикрас, расчетливо, эгоистично. И нужно было только встать в один ряд со многими другими и принять условия игры…
Но кто же тогда вбил ей в голову не оправдывающие себя надежды, мечты, разрушающие все на своем пути при столкновении с реальностью, гнетущие своей несбыточностью и причиняющие почти физическую боль, усиливающуюся с каждым новым днем? Откуда в ней были все эти заблуждения?
– Удивительно, куда заводят мечты!– разочарованно смеясь над собой, проговорила она.
– Ты о чем?
София отвлеклась и совершенно беззлобно посмотрела в лицо Дилану.
– О том, что мне с вами не по пути.
– Да без проблем… Но жаль. Красивая ты девчонка!– без особого огорчения ответил Мэтьюс.
– Н-да…– опустошенно произнесла София и залпом выпила коктейль, который некоторое время назад отказывалась даже пробовать. Терпкий вкус и крепость напитка обожгли горло. Она откашлялась и отвернулась в сторону моря.
Дилан несколько раз окликнул девушку, но, похоже, что та не собиралась на него реагировать.
– Веселый получился разговор,– с усмешкой заметил мужчина.– А я ведь предлагал просто выпить…
Он обошел стол и коснулся плеча девушки. Она молча покосилась на его руку. Дилан наклонился к ее уху и простодушно сказал:
– Если кто будет обижать, – обращайся. Я ему уши надеру!
Девушка с безучастным выражением лица почти кивнула и сделала прощальный жест рукой.
До самого заката София сидела в тихой задумчивости, не сопротивляясь приходящему смирению с потерей части себя прежней. Она не сожалела, что встретила Дилана. Он открыл ей глаза, «подарил» бесценный опыт, которого ей не хватало ранее. Но жалела о другом: это понимание опустилось на нее слишком поздно, стольких потрясений можно было избежать.
Осмыслив весь свой опыт, София без обиды и злости пришла к единственно верной и приемлемой мысли: если нельзя иметь того, чего жаждет душа, то и не нужно пытаться заглянуть за занавес. Ненависть и обида – слишком сильные и разрушительные чувства, чтобы постоянно носить их в себе. Разумное равнодушие – все, что осталось от сильных чувств. С ним ей будет легче. «Если я не могу иметь все, то мне не нужно половины…»– решила она.