- Что непонятного, жены часто мерли, и у каждого, я полагаю, не одна жена была. Поэтому родство по отцу и считали. Да и детей было гораздо больше, но не все они дожили до взрослого возраста, поэтому неупомянуты.
- А если бы у Адама, не мать умерла, а бог-отец, всё было бы по-другому? Стала бы она выгонять своих детей из Рая?
- Не стала бы. Такое не раз бывало, и слышны отголоски таких историй, но довольно быстро заканчивалось абсолютно всё, а не только райская жизнь. Потому что жить под материнским подолом, конечно, тепло и уютно, только это не жизнь, а полубесплодное существование.
- Скажи, а мать того бога и в правду непорочно зачала?
- Там странная история вышла, единственное что можно сказать точно, что муж её неспособен был быть мужчиной. Кругом и другие мужчины были, так что, кто знает.
- Но она же видела свет и голубя.
- Ну да, она ведь невинна была, а тут такая неожиданность. А при неожиданном что только не бывает - кто-то и в обморок падает, кто-то в небеса улетает, а у кого-то бабочки в животе порхают.
Лучший из миров
Как-то праздничным летним вечером люди собрались у Заратустры. Сидели в беседке отмечали праздник, вели разговоры пили мёды, закусывали мясом, фруктами, овощами и зеленью. Кто-то спросил у Заратустры:
- Ты иногда упоминаешь миры, лучшие чем этот. Почему ты живешь здесь, а не там?
- Всегда есть причины для жизни в молодых мирах. - ответил Заратустра. - Со старыми не так всё идеально. Одни из них прекратили своё существование. Другие настолько перенаселены, что держать в комнате даже таракана, в качестве развлечения, непозволительная роскошь для многих. В третьих же, да, нет всех этих и других трудностей, но свойства этих миров столь хорошо изучены теми людьми, что ты чуть ли не с рождения знаешь что с тобой будет до самой смерти. И бесполезно что-то менять - результат известен заранее. Скука - бич тех миров.
- Почему Заратустра, обладая такими знаниями, скромно и бедно живешь?
- Ну что значит бедно? Мы что тут доедаем последнюю корку хлеба, запивая её пустым кипятком? Или моя семья ходит в лохмотьях? Больше не, всегда, значит лучше. Зачем мне замок, если у меня нет войска и прислуги, зачем мне табун в триста лошадей, если на них, всё равно, не взлетишь. Я давно уже ориентируюсь на потребности и возможности женщин, с которыми живу. Если им дать больше, они же этим большим и начнут попрекать, говоря: - я надрываюсь, пашу как лошадь и никто мне не хочет помогать.
- И ты находишь такую жизнь идеальной?
- Ну что значит идеальной. Я пользовался многими вещами и инструментами, которых здесь нет и мне их несколько не хватает. И мог бы что-нибудь организовать и возглавить для обретения этих вещей, но ситуация больше похоже на короткое одеяло, когда потянешь на голову и станут мерзнуть ноги и наоборот. Чтобы одеяло стало соразмерно росту, нужно время. А тянуть нынешнее одеяло, боюсь оно, вообще, порвется. Так что действовать надо очень аккуратно. Да и необязательно собирать толпы народу, они и сами собираются, то у одного угла или края одеяла, то у другого. Правильно поставленный вопрос, заданный в нужное время, нужным людям и в нужном месте, или метко брошенная идея, дел делает не меньше, чем армия или сокровища мира сего.
- Но разве ты не хочешь открытого признания, почитания и восхищения людей?
- К чему мне это всё? Меня гораздо больше интересуют инструменты, а не награды. Люди, которые не раз преждевременно хоронили меня, теперь жадно ловят чуть ли не каждое мое слово. Но эти люди почти не изменились и проку мне от них мало было что тогда, что сейчас.
- Ты совсем не ценишь людей.
- Да нет, почему? Я просто знаю настоящую цену людям и не жду от них большего.
О безумном философе
— Слышал ли ты Заратустра, о безумном философе, который говорил от твоего имени?
- Твое имя, мое... Имена мало что значат, впрочем, не в этом суть. Да, кое-что знаю.
- Правда ли, что его прокляли боги?
- Да как сказать... Эта его история началась раньше - в предыдущих жизнях и имена у него были другие. И не так чтобы его боги были плохи, но ему нужно было другое. Он завидовал богам, и хотел быть им равным, хотя сам мало что ещё умел. Он считал, что боги с ним несправедливы и его обманывают, заставляя много работать, хотя он, по его мнению, был достоин большего, и более легкой жизни. Он был глуп и слов не понимал, что эта его тяжелая работа и есть легкая жизнь, а работа и жизнь богов гораздо более сложна и тяжела. Боги, его, не то, чтобы прокляли, они просто перестали обращать на него внимание. И он отправился на поиски легкой жизни. Трудности начались почти сразу, но он не обращал на них внимание. Кое-что он всё-таки умел и иногда ему везло. Эти редкие случайные везения, которые случаются у всех, он принимал за указание на верный путь, а от неудач предпочитал убегать, забывать о них и не принимать в расчет, обуреваемый желанием получить всё и сразу. Вот с такими недалеки расчетами и желаниями, он и пытался строить свою жизнь. Но трудности подспудно копились и сматывались в тугой клубок. И в эту жизнь, с именем Фридрих, он уже пришел с большим грузом нерешенных проблем, которые постепенно стали вылезать, сводя его с ума.