— Что ж, — продолжил Лукьян, — предлагаю начать гульбище!
Едва очередная порция первача обожгла горло, король и его друзья потонули в криках: жители села наперебой стали им рассказывать, что да как, естественно, все это под выпивку и под закуску. Гости отвечали на вопросы аборигенов, чокались кружками, понятное дело, пили не все, старались только пригубить, а то здоровья не хватит на всех.
Солнце ползло по безоблачному небу, нагревая и без того горячий воздух. Пьянка, приуроченная к приезду Государя, была в самом разгаре. Словно по волшебству, порожняя посуда менялась на целую, тарелка с костями превращалась в очередного порося или утку в яблоках. Ватага бутузов шныряла под столом, таская пироги. Умели в королевстве гульнуть на широкую ногу. Уж чего-чего, а радушия жителям Серединных Земель не занимать. Любого примут как родного: и обогреют, и накормят, и спать уложат. Еще и деньжат в дорогу дадут.
Множество историй услыхал в тот день Прохор, Даниэль еще больше. Ну а Фрэд так захмелел, что уже не мог никого слушать, только по привычке кивал, мол, вы рассказывайте, я все запомню. Непонятным оставался тот факт, что летописец еще мог сидеть, ведь он влил в себя чуть ли не ведро первача!
В конце концов, на село опустился вечер. Солнечный диск закатился за пики Северных гор, уступив место ночному светилу и мириадам звезд. Однако это нисколько не испортило праздник. Тут же вспыхнул огромный костер, сложенный из целиковых стволов, и снопы искр с треском рванулись в ночное небо.
Староста призывно постучал вилкой о бутыль самогона.
— Заткнулись все на чуток! — наступила тишина. — Хватит жрать, пора песню спеть. Покажем нашим гостям, как мы глотки драть можем! — Он откашлялся и зычно запел:
Тут все резко замолчали, а Лукьян продолжил басить:
— Наливай! — завопил Лукьян, и вновь самогон потек в кружки, а потом в глотки.
Усталость и хмель одолели-таки Фрэда: бедолага мирно сопел, уронив голову на руки. На него никто из тех, кто еще оставался на ногах, не обращал внимания. Впрочем, им уже и Прохор казался своим в доску. Один подходил, похлопывал его по плечу, чокался и исчезал, иной, не вставая с лавки, кричал «Король, давай выпьем!» и падал под стол. Бабы с помощью детишек растаскивали своих геройски павших в борьбе с хмельным зельем мужей по избам. Даниэль, отмахиваясь от едкого табачного дыма, пытался вникнуть в суть беседы, что велась двумя мужиками, сидевшими рядом с ним.
Прохор отправил в рот очередной кусок мяса, обильно помакав его в хреновом соусе, и, жуя, спросил у своего соседа, коренастого бородача с проплешиной.
— Староста чего-то загрустил. Пьет в одиночку.
— Лукьян-то? — спросил тот. — Так оно и понятно. Бабу свою на погост отвез месяц как. Полбеды. Он, знаешь, что придумал? — мужик постарался перейти на шепот, но получилось у него не особо. — Утверждает, что отыскал путь на тот свет, а еще говорит, что видел там свою усопшую супругу. Но и это еще не самое страшное: клянется, что встретился нос к носу с хозяином Мертвого царства, с самим Вием. Я, знаешь, что думаю? Пить надо меньше, не то привидится.