Ну и какие магазины? Ну вот, допустим, магазин, который называется довольно-таки привлекательно — «ЗОЖ», что переводится как «Закон обыкновенной жизни» или «Здоровье обыкновенному жителю» (автор, увы, ещё не определился, какое название будет лучше). Чуть-чуть ниже было добавлено: «Лучшая аптека города — заходи даже без повода». У входа, на небольшой лестнице, лежал какой-то мужичок с лицом красным да и вообще выглядящим как мухомор. У него были длинная и густая борода и усы. Рот, испускавший, наверное, аромат каких-нибудь лекарств, был широко открыт, так что виднелись его, как мне то казалось, грязноватые зубы, быть точнее некоторое их отсутствие. Он, видно, спал — ну а что, сон полезен для здоровья, если не необходим! К тому же в его руке дремала стеклянная бутылочка, на которой сказано было: «Трезвый муж. С любовью из Столицы!» — лекарство, в принципе, весьма достойное! Логотип заведения, у которого лечился мужичок, надобно отметить, состоял из двух перпендикулярных друг другу стеклянных бутылочек, напоминающих крест, который, как мне припоминает память, изображает символ медицины — классика!
Далее взору героев наших открылся некоторый киосочек под названием «Заправка». Там я увидел двух мальчишек, которым было лет так, быть может, тринадцать или, быть может, и одиннадцать. На них была натянута одежда не самая роскошная, какая-то синего цвета. Увы, ты, читатель, знаешь, я вовсе не разбираюсь во всех этих нарядах, посему сообщить, что на них было надето, не могу. Мне лишь известно, что одежда их была тёмно-синего цвета, но не такого тёмного, который похож на чёрный, а более светлого. Я думаю, это цвет восточного неба после захода солнца иль через минут двадцать или тридцать после сего. Всё возможно! Ну и что я, в общем-то, увидел? Сии господа дали несколько монет, и та довольно-таки толстая бабка протянула им сигареты. Ну что ж, сии джентльмены заправились и вновь поплыли, пыхтя, как пароходы; испуская, как какой-нибудь завод, дым. А что производил завод? То, что обыкновенно писано на упаковках: рак иль вещь, которую я сюда вставлять не буду и которая, думаю, нашим молодым героям ещё не совсем известна, но, надобно отметить, имеет большое влияние на представителей мужеского пола. Страшно — вы и так знаете, без меня!
Далее было такое учреждение, как «Э…
К счастию, последний абзац стёрт, ибо там я нашёл такой страх, что подумал, что его просто небезопасно оставлять в живых. Как же мне нехорошо после встреченного! Это, конечно, страшно. Я могу продолжать и далее, ибо в Столице кошмар, но слишком за вас переживаю… Да и должно ли о сём говорить? Я думаю, вы поняли, что такое Столица, уже достаточно, посему я не хочу вас пугать. Там, надобно бы отметить, царствуют великая пошлость и распутство, что строго осуждается в нашем, что к счастью, обществе — я не могу о сём говорить и даже не хочу, ибо это плохо. Как жаль, что Столица суть такой кошмарный город!
А впрочем, я продолжу рассказ, но лишь оставлю то некоторое, что может вас, людей, столь сильно напугать. Вот, например, я увидел такой как бы, может быть, медицинский центр или нечто, что подобно сему. Точно знаю одно: было написано: «Рай для инвалидов, или Непременная помощь». Ну и ну! В нашем городе такое хорошее заведение? Поразительно! Но вот, я вижу старого деда, который на колясочке едет, едет — так старается! Уж толпа народу, который уподоблялся каким-то личинкам, муравьям или пчёлам, пребывающим в вечной суете и толкучке, казалась для сего старца некоторою вовсе не доступной, как бы для нас птицы, жизнью, каким-то существованием весьма необычным. А впрочем, я неправильно говорю; хотя бог его знает! Но вот, миновал, как через рой осиный или саранчиный11, то есть саранчи, через сих людей молодых пожилой человек. Он остановился напротив организации данной весьма благодетельных личностей, организовавших для таких бедных, как он, рай, но вдруг заметил: сей пандус поднимался, поднимался — да и утыкался в грязную кирпичную стену, так что попасть в двери нельзя было никак. К тому ж сие устройство было настолько узкое, что колясочка туда не могла теоретически заехать даже. Вот тебе и рай! Вот тебе и тесный путь! Ну, спасибо, благодетели!
11
Оказывается, правильно было бы употребить слово «саранчовый»; но, так как я человек весьма комичный, пожалуй, оставлю всё как есть: быть может, оно смешно, я даже и не знаю. Ну а кто знает? Вы, возможно? Всё возможно!