Дэлги вернулись через пару минут с двумя ощипанными птичьими тушками, но подойти к ящеру боялись. Я взяла у них тушки и протянула одну из них "аскиру".
- Да просто брось ему, - недовольно сказал Астерий, который явно считал моё поведение безрассудным.
Ящер вполне деликатно взял моё подношение и принялся было за еду, но потом замер, а через полминуты разжал челюсти, и едва надкушенная дичь шлёпнулась на пол.
- Ммда... - хмыкнул Астерий. - Я эту птицу ем, а эта тварь побрезговала. Диана, детка, боюсь, мы не сможем держать тут твою зверушку, иначе она постепенно съест мой замок. Она будет есть и расти, разгораясь всё сильнее и сильнее. Станет больше замка, потом больше этой планеты, ярче звезды... Не повторилась бы одна печальная история. Шучу, конечно, но... Честное слово, не знаю, чем его кормить.
Дэлги опять куда-то умчались и быстро вернулись, неся плоды, похожие на гигантскую репу.
- Может, ему это понравится, - робко предположил один из "амуров".
"Репу" ящер оценил. Минут пять мы молча наблюдали, как он с аппетитным хрустом поедает земляные плоды. Он совсем перестал светиться, и теперь его плотная желтоватая кожа напоминала кожу обычной ящерицы. Съев вторую "репу", он высунул длинный язык и несколько раз провёл им по своей морде. После чего слегка втянул голову в плечи, прикрыл глаза и замер, как изваяние. Я осторожно коснулась его твёрдой головы. Она была горячей, и этот жар был так приятен, что мне не хотелось убирать руку.
- Осторожней, - предупредил Астерий. - Он, конечно, вегетарианец, но мало ли, что ему не понравится.
- Да он совсем не злится, - я чувствовала, как приятное тепло растекается по всему телу. -Интересно, почему он так быстро растёт?
- Потому что его плоть содержит слишком много тёмной материи. Как и недра его мира. Я её чувствую.
- Нажрался... Теперь будет гадить, - злорадно хихикнула Ламия.
- Нет, - внимательно глядя на ящера, сказал Астерий. - Пища сгорает в его чреве, как топливо. Как раз весьма чистоплотная домашняя зверушка. Пожалуй, я бы даже от такой не отказался. Сперва люди удивляли меня своей страстью к бесполезным домашним зверькам, а теперь я и сам ничего против них не имею. Правда, я уже давно никого не заводил... Диана, значит, ты видела аскиров?
- Да. Мне довелось побывать недалеко от бездны под названием Тартар. Аскиры, аскейры... Кто назвал подводных драконов аскирами?
- Манойи. Вернее, Охи. Он же Гимелос. Он довольно много знает о Хангар-Тану от эойев. Знает, что эта планета постоянно порождает драконов и змей. Они выходят на поверхность из её недр. Аскейру - слово из языка народа хангару. Общее название для ящеров и змей. После того, как эойи переправили часть хангаров, а именно альти-лурду, в Огненный мир, он получил имя Хангар-Тану, а тамошних драконов и змей альти-лурду стали называть аскейрами - выходящими из-под земли. Некоторые эойи Эпохи Заката сумели побывать на Хангар-Тану и вернуться на Терру, так что слово аскейру стало известно кое-кому из жителей Терры, в частности манойям. С подачи Гимелоса даркмейстеры и урмиане стали называть этих подводных тварей в районе Тартара аскирами. А за ними и все остальные.
- А когда они стали выплывать из бездны? Я слышала, что ещё два-три десятка лет океанология не знала такого вида.
- Два-три десятка лет, - улыбнулся Астерий. - Скорее три, чем два.
- Понятно. Они тут появились, когда Охи помог даркмейстерам сделать тоннель на Хангар-Тану. Он корит себя за то, что нарушил пространственно-временную ткань и река времени вырвалась наружу. Он сказал, что скоро в моём мире воцарится хаос. И он уже начался. Он уже проник в мой город... Джонни и его клиенты говорили о том же. То есть не о реке времени, конечно, но именно обо всём об этом.
- Джонни - один из тех парней? Я их толком не разглядел.
- Да. Самый молодой. В отсутствие Терри он возглавляет её агентство. А эти двое -учёные. Их обвинили, что они не заметили там, где урмиане надумали строить, готовый к извержению вулкан. Когда всё это началось, все решили, что это вулкан, но потом увидели, что лава выплёскивается какая-то странная, и даже не столько лава, сколько огненная вода, которая потом застывает, как янтарь, да ещё стали выползать из-под земли такие вот твари, и никто не может понять, в чём дело.
- Разумеется. Никто же не знает, что маги вместе с представителями древней расы сделали мост с Огненным миром, да ещё и явно причинили ему вред. Да, хаос начался там, принцесса, а теперь перекинулся на твой мир. На второй из твоих миров.
- Но как? Я не понимаю... Они выходят из-под земли. Как они пробиваются сквозь твёрдые породы? Как это вообще всё...
Я замолчала, поймав себя на том, что задаю бессмысленные вопросы. Охи говорил о реке времени, о материи, способной изменяться и прокладывать путь сквозь... Да, наверное, сквозь что угодно. Когда нарушена ткань бытия, все преобразования приобретают стихийный характер. И эти порождения хаоса способны прогрызать дыры в любой материи и изменяться сами. Но до чего же приятно держать руку на горячей голове этого дракона. Даже приятней, чем, придя с холода, прижать озябшие руки к нагревателю. Тепло, которое исходило от этого ящера, не просто согревало меня. Оно наполняло меня бодростью.
- О чём это вы? О том мире, где земля рождает таких вот ящериц?
Ламия, о которой мы уже почти забыли, смотрела на дракончика с интересом. Я бы даже сказала, мечтательно, если бы могла совместить мечтательное выражение с этой жуткой физиономией.
- Мне он нравился. Я бывала там, но давно. Эти юноши-воители так прекрасны. Демиры -так звали другое племя - мне тоже нравились, но альды... - старуха немного помолчала, жеманно опустив желтоватые сморщенные веки. - И как всё самое прекрасное, они были почти недоступны. Я соблазняла их только тогда, когда рядом не было их зверей. Этих огромных кошек. Они чуяли опасность, видели меня такой, какая я есть, и это передавалось людям. Но люди не всегда были рядом со своими лурдами, у людей и зверей иногда разные дела, и тогда мне удавалось... Да не смотрите вы на меня так. Я не пила их кровь и не ела их плоть. К тому времени я уже не нуждалась в грубой пище. А маленькую принцессу Дию я вовсе не хотела губить. Она была такая...
- Кого? - я аж подскочила на месте. - Как ты её назвала?
- Это родители её так назвали, - поправила старуха. - Дия. Она была дочерью верховной правительницы альдов.
- У них был матриархат?
- Что?
- Власть женщин, - пояснила я.
- Не знаю... Они там все мечами махались. И жили очень странно. По-моему, женщины у них чаще с женщинами спали, чем с мужчинами, да и те друг с другом вовсю любовью занимались.
- Там царила свободная любовь, - сказал Астерий. - Альды заключали браки и заводили семьи, но при этом супруги могли иметь любовников и любовниц. Они вообще не придавали особого значения верности в том, что касается постельных дел. Позором было предать друга, кинуть своих в бою, струсить. У них вся жизнь вокруг воинской доблести строилась. Чадолюбием они не отличались, к тому же женщине-воину частые беременности были ни к чему, но всё равно считалось, что долг каждой супружеской пары - родить хотя бы одного ребёнка. А правителю или правительнице уж хоть как был нужен наследник. Или наследница. Главой племени становился старший ребёнок в королевской семье. Независимо от пола. Если он, конечно, здоров был.
- То есть власть была наследственной?
- В общем да, хотя слабого правителя или запятнавшего себя каким-нибудь дурным поступком могли сместить. Я всех тонкостей не знаю. Думаю, она тоже.
- А может, и побольше тебя знаю, - въедливо возразила старуха. - Я там чаще бывала, к тому же умею проникать в мысли людей, видеть их мечты. Я получше тебя в людях разбираюсь. Бедняжка Дия вряд ли стала бы правительницей. У неё не было лурда. Он не то погиб, не то умер от какой-то болезни. А человек, потерявший лурда, не мог занимать у них высокое положение. Ведь он лишался благословения Эльген-Лурда и Тефны - их богов. Человек иногда находил нового лурда, но это было трудно. Кажется, связь между ними уже не та была. Когда девочка уснула в той пещере, я вошла в её сон. О, это было интересное путешествие, и хорошо, что эта странная малышка ушла в свои грёзы навсегда. Откуда ты про неё знаешь, Златовласка?