Изображение пропало. С полминуты экран то темнел, то покрывался разноцветными квадратами, после чего вежливый голос извинился за технические неполадки. Подземные толчки на западе Урма вызвали в атмосфере волны, разладившие работу спутников, так что ближайшие пару часов на Западном побережье будут работать только местные каналы.
Я думала, что в местных информационных выпусках будут говорить только об исчезновении местной знаменитости, но найдя новостной канал "Пульс", сразу увидела на экране надпись: "Лорд дан Хайвален против Марка Хавьера. Состоится ли дуэль?" Та-а-к, очередное покушение на честь и достоинство представителя лучшей части граждан. Я решила послушать. Оказалось, что тринадцатилетний сын Марка Хавьера принёс в судебную коллегию нома Лакония видеозапись, где его отец назвал аристея Олафа дан Хайвалена бесчестным человеком. Причиной негодования был захват аристеем земли, принадлежавшей нескольким поколениям семьи Хавьер. Когда Марк Хавьер со всеми документами явился в Совет нома и изложил суть дела, ему пригрозили штрафом за клевету и предъявили документы, согласно которым эта земля давно принадлежит Хайваленам, а Хавьеры были всего лишь арендаторами, да ещё и здорово задолжали семейству Хайвален. А посему им следует радоваться, что у них просто забирают этот участок, великодушно простив им все долги. Хавьер утверждал, что документы об аренде подделка, но доказать этого так и не смог, хотя обращался даже в Верховную судебную палату УСИР[6]. Никто толком не знал, что побудило тринадцатилетнего Люка Хавьера сделать эту запись и отнести в судебную коллегию. Одни хвалили его за гражданскую позицию - "Когда речь идёт об оскорблении уважаемых граждан, на коих зиждется благополучие страны, мы должны быть принципиальны и уметь подняться над пережитками вроде кровных уз!". Другие, включая даже кого-то из аристеев, говорили, что, возможно, следует внести поправку, которая бы запрещала детям и родителям свидетельствовать друг против друга в суде. А приятель Люка, давая показания, заявил, что Люк ни о каком гражданском долге вообще не думал и поступил так из мести. Год назад его родители развелись. Марк Хавьер платил алименты, кроме того обещал сыну подбрасывать денег на карманные расходы, а тут вдруг отказался. То есть не совсем чтобы отказался, но не дал ему довольно крупную сумму, которая была нужна Хавьеру-младшему на новый мотоцикл. У него у единственного в мотоклубе не было "Роллинга" последней модели.
- Что ему будет?
- Кому? - поинтересовалась Доримена. - Отцу или сыну?
- Отцу. Этот говнюк меня не интересует.
- Думаю, дуэль всё же состоится. Кстати, яблочко от яблоньки...
- Необязательно. Ты бы донесла на своего отца? Хотя, о чём я спрашиваю... Он же явно тоже был аристеем.
- Представь себе, нет. Я аристократка в первом поколении. Мои родители были законопослушными гражданами и не возводили клевету на достойных людей. Странно, что ты сочувствуешь этому плохому отцу.
- Почему плохому? Он не оставил своих детей без средств и даже давал сверху, и он не обязан выполнять все прихоти сына. "Роллинг" - дорогущая марка...
- И всё же он бросил своего сына, да ещё в такой период. Двенадцать-тринадцать лет -сложный возраст. Я думала, ты скорей парню посочувствуешь, ведь тебя тоже бросили. Сколько тебе было, когда твоя мать прикинулась мёрт...
- Я не хочу говорить с тобой о своей матери.
- Ладно, не буду. Хотя, возможно, я кое-что о ней знаю. Я, конечно, не уверена, но... -Доримена улыбнулась и с минуту смотрела на меня, изучая мою реакцию. Готова поклясться, она считала себя великим психологом. - Ладно, поговорим, когда захочешь.
Не знаю, что сказалось больше - гнусная история из новостей, близость этой гнусной твари или смятение, в которое меня привели недомолвки о моей матери, но я вдруг опять очень плохо себя почувствовала. Ставшее уже почти привычным лёгкое ощущение слабости сменила тяжесть в груди и в ногах, а голова так закружилась, что мне захотелось лечь. Я продолжала сидеть прямо, якобы внимательно глядя на экран, хотя картинка на нём расплывалась, словно брошенный в воду акварельный рисунок, но Доримена поняла, что со мной что-то не то.
- Не трогай меня, - почти крикнула я, когда она ко мне подошла.
- Да ладно, не трогаю. Ты как?
- Всё бы ничего, да ты никак не уйдёшь, вот меня и замутило.
Тут я заметила застывшую в дверях Эрику. Что ей опять здесь надо? И сколько она уже тут стоит? Бывшая подруга смотрела на меня с такой ненавистью, что мне стало не по себе. То есть её неприязнь не была для меня новостью, но с чего вдруг такое обострение? Что именно вызвало такую вспышку ненависти?
Увидев, что я на неё смотрю, Эрика изобразила на своей смугловато-тусклой физиономии что-то вроде сочувствия.
- Дора, мне сходить за Луисом? - спросила она.
- Не надо, сейчас сама его вызову...
Доримена поднесла к губам руку с серебряным браслетом, с виду казавшимся обычным украшением:
- Мастер Луис, вы далеко? Не могли бы вы навестить нашу почётную гостью?
- Доктор Айболит уже идёт, - улыбнулась она мне. - Если хочешь, мы с Эрикой останемся...
- Не хочу.
- Как скажешь. Я потом всё равно поговорю с ним.
Похожий на юркого лиса мастер Луис прибыл через пару минут. Как всегда в неприметном тёмном костюме, с невозмутимо-вежливым выражением на худой востроносой физиономии. Я думала, мне опять придётся лежать с капельницей, но даркмейстер лишь поставил мне укол в вену и дал выпить две пилюли.
- Это началось после толчка? Или перед ним?
Я ответила не сразу. Этот вопрос, заданный негромким, вкрадчивым голосом, на мгновение привёл меня в замешательство. Мастер Луис никогда со мной не заговаривал, лишь исподтишка изучал холодным, цепким взглядом. Я тоже никогда не обращалась к нему, поскольку понимала, что помощи от него ждать нечего. Ни помощи, ни сочувствия. Я безусловно была ему интересна, но лишь как обладательница уникальной сверхъестественной способности, которую он наблюдал впервые.
- О чём ты, аристеев прихвостень?
- О недавнем толчке, который ты не могла не почувствовать, - пояснил он и насмешливо улыбнулся, давая понять, что стрела не достигла цели.
Он не был прихвостнем ни Доримены, ни кого-либо другого из аристеев и знал, что я это понимаю. Он сотрудничал с Дорименой ради собственной выгоды и питал к ней ничуть не больше симпатии, чем ко мне. Порой мне даже казалось, что меньше. Я, по крайней мере, вызывала у него интерес. Я была загадкой, которую он не мог разгадать до конца. Возможно, предложи я ему более интересную загадку, он бы даже согласился мне помочь.
- Ты почувствовала её приближение, девушка из тьмы. Дыхание бездны. Все эти толчки -не просто землетрясение. Подземная река рвётся наружу. Если равновесие нарушено, эти нарушения чувствуются прежде всего там, где ткань бытия дала трещину. Но трещины множатся, и чудовища из бездны постепенно проникают в этот мир. Ты чувствуешь это, огненная принцесса. Девушка, которой не должно было быть... Ты боишься, что тьма заберёт тебя? Может быть. Но не исключено, что она тебе поможет.
- А теперь тебе лучше поспать, - добавил он, немного помолчав, и быстрым шагом покинул комнату.
Что всё это значит? Может, мне следовало расспросить его? Попросить о помощи... Что мне мешало? Моё проклятое упрямство, как это называла моя бабушка. "Неуместная" гордость, которая так раздражала её в моей матери и во мне. Я не хотела ни о чём просить того, кто ухитрился похитить мой дар и помогал моей тюремщице. Будь у него желание мне помочь, он бы уже сделал это.
После укола и пилюль мне стало лучше, но потянуло в сон. Устроившись на диване, я уже было задремала, когда раздался стук в окно. Я вскочила как ужаленная. На широком подоконнике сидел сокол и смотрел на меня сквозь пуленепробиваемое стекло. Оно было не только непробиваемым, но и маскирующим. Никто снаружи не мог видеть ни меня, ни вообще эту комнату, тем не менее птица смотрела прямо на меня. Я подошла к окну и постучала по стеклу - так громко, что сокол не мог не услышать. Он не испугался. Он сидел неподвижно и продолжал смотреть на меня. Он меня видел. Боги и звери видят то, что недоступно человеческому зрению.