Но Коул не поцеловал ее. Вместо этого он принял поздравления хористов, ни на мгновение не выпуская руки Кэди, и очень скоро вывел ее из церкви на крыльцо. На них посыпался традиционный рис, люди желали Коулу и его невесте удачи и вечного счастья, и выражали надежду, что молодые нарожают кучу детишек.
Среди всех этих дружеских шуток и намеков никто, кажется, не заметил, что Кэди за все время не проронила ни слова.
Коул помог ей сесть верхом и, отряхиваясь от осыпающего их риса, направил своего коня мимо церкви и повернул направо. Они долго ехали вдоль глубокого ручья, пока не достигли группы бревенчатых построек. Справа от них, у подножия горы, оказался огромный прогал — это мог быть только один из серебряных приисков города Ледженд.
— Прииск «Лили», — были первые слова, сказанные Коулом после их «свадьбы», если это слово применимо к только что состоявшейся лишенной всякой любви церемонии. Коул спешился, перекинулся парой слов с двумя подошедшими мужчинами и помог Кэди слезть с коня.
Он ввел ее в маленькую светлую палатку, в которой стоял небольшой столик, накрытый белой скатертью. Посредине стояла треснутая, с отбитым краем ваза, полная полевых цветов.
— Через минуту мы принесем вам поесть, — сказал один из мужчин, вошедший вслед за ними. — Скажите только, чего вы хотите, миссис Джордан, и мы постараемся достать и приготовить это для вас.
Кэди даже вздрогнула, услышав свое новое имя. Она так надеялась стать миссис Норман, а вместо этого ей дали фамилию этого чужого человека.
— Спасибо, — ответила она, но слезы еще сильнее полились из ее глаз.
— Ну ладно, тогда я оставлю вас наедине, — сказал мужчина и, явно нервничая, ретировался.
Коул отодвинул для нее стул, и Кэди буквально рухнула на него. «Продала себя за миску похлебки», — крутилось у нее в мозгу. Она сидела, обхватив голову руками.
Перегнувшись через стол, Коул взял ее за одну руку.
— Я не такой плохой, как вы, кажется, думаете, — нежно сказал он. — Честно. Она заставила себя улыбнуться.
— Я знаю. Я ужасно неблагодарная, простите меня. Окажись вы в моем времени, не думаю, что приняла бы ваши трудности так близко к сердцу, как вы — мои. Я не принесла бы такой личной жертвы, как сделали вы. Я правда благодарю вас!
— Ладно, — улыбаясь сказал он. — Итак, что ты хочешь получить в качестве свадебного подарка?
— Мыло, — ни секунды не колеблясь, ответила она. — И горячую ванну.
— Мудрое решение, — серьезно одобрил он, отчего Кэди даже улыбнулась.
Она начала говорить что-то еще, но полог палатки откинулся и внесли еду. В невообразимых количествах. Стол едва не рухнул от тяжести тарелок.
Кэди, не теряя времени на то, чтобы выбирать кусочки получше, брала еду своей вилкой с каждого блюда и не утруждала себя тем, чтобы положить ее в свою тарелку с отбитыми краями. Коул тоже ел, но, похоже, ему было гораздо интереснее наблюдать за Кэди.
— Нравится наша колорадская стряпня? — спросил он.
— Хотелось бы мне посмотреть на сковороду этого повара, — проговорила она с набитым ртом.
— Сковороду?
— Думаю, у этого повара сковорода настолько большая, что на ней можно зажарить целую овцу, с головой, копытами и всем прочим. И была она до краев полна растопленного свиного сала, а потом на нем жарились все эти блюда.
Коул удивленно взглянул на нее.
— А как же вы готовите?
В голове у Кэди настолько все перемешалось, что она не могла вымолвить и двух слов. Она просто продолжала есть овощ за овощем, один кусок мяса за другим, хотя по вкусу они совершенно не отличались друг от друга. Даже бисквиты в пудре оказались поджарены на том же топленом сале. Но Кэди в данной момент была настолько голодна, что оставила беспокойства о высоком холестерине на потом.
Когда же Кэди, наконец, съела все, что могла, ее охватила ужасная сонливость. Позевывая, она сказала:
— Как далеко еще до вашего дома?
— Недалеко, — ответил Коул таким тоном, что, будь Кэди менее уставшей, она бы рассердилась. Он произнес это таким образом, словно местоположение его дома — огромный секрет, нечто загадочное.
Кэди старалась не встречаться с ним взглядом, боясь, что он прочтет в ее глазах, как она представляет себе ближайшее будущее. Коула явно смущала его ковбойская бедность: скорее всего, вся его собственность состояла из коня да полудюжины коров. Несмотря на его аккуратную и чистую одежду, она сомневалась, что жилье ее мужа — нечто большее, чем просто лачуга.
— Да, ладно, — тихо сказала она. — Какая разница, где я буду жить. Все равно я долго там не пробуду.
Он улыбнулся и отвел прядку ее волос за ухо.
— Где мы будем жить, — поправил он и отдернул руку, потому что Кэди в испуге отшатнулась от него.
Коул отвернулся, но Кэди успела заметить, что сделала ему больно. «Но не думает же он, что это была настоящая свадьба, правда?» — успокаивала она себя. Он не мог так считать, особенно после всего того, что она сказала. После того…
— Готова в путь? — спросил он, отодвигая ее стул.
"По крайней мере, у него приятные манеры», — размышляла Кэди, следуя по пятам за Коулом туда, где их ждала лошадь. Веяло ночной прохладой. Небо было усыпано звездами. Усевшись впереди Коула, Кэди почувствовала, что постепенно привыкает к такой езде. Ничуть не смущаясь, она откинулась назад и прислонилась к его мощной груди. Чувствуя надежные объятия его крепких рук, Кэди уснула.
Это последнее, что она помнила. Сегодня утром она проснулась уже в постели и теперь рассматривала потолок хижины. Когда память полностью вернулась, Кэди откинула покрывало и обнаружила, что лежит в нижнем белье, то есть раздета ровно настолько, как сама разделась в тот день, когда впервые увидела Коула. Не нужно было быть великим детективом, чтобы заметить: сбоку от нее кровать еще хранит вмятину от крупного, тяжелого тела человека, который здесь спал.