- Вниз? – спросил Гусев. – В закопанный под землей Вроцлав?
Женщина усмехнулась.
- Ты приготовился. Уже не словно дитя в тумане, ты не такой, как те, другие…
Неяркий огонек пульсировал в уголке глаза все время. Гусев не мог понять, почему все вокруг кажется ему таким реальным. Пани президент Мацейчук, внешне девица семнадцати лет, сделала жест пальцем, и словно из-под земли появился лакей с подносом. Оба взяли по бокалу вина; стоящий рядом генерал явно не признавал подобного рода напитков. Боже… Он чувствовал запах и вкус превосходного напитка, прохладу замечательно остуженного бокала. Пальцы увлажнились от капельки росы, стекшей с запотевшего хрусталя. Во сне это было просто невозможным. Гусев не чувствовал бы ее дыхания, когда приблизила лицо, не заметил бы перстней на ее пальцах, у одного из которых в бриллианте был вырезан герб Речи Посполитой. Все это во сне было просто невозможным. И все же… Светодиод, приклеенный в уголке левого глаза где-то там, в реальном мире – а здесь просто невидимый – говорил ему, что как раз переживает фазу REM. Но ведь это же невозможно. Такое невозможно! Графики ЭКГ в реальной действительности не могли лгать, но ведь он не мог чувствовать всего этого. Это был сон!!! Всего лишь сон…
Асия Мацейчук приблизилась еще сильнее.
- Я дам тебе сорок десантников для прикрытия при спуске, - сообщила она. – Но, понятное дело, там, внизу, тебе придется действовать самому. Проблема кое в чем другом: как тебя оттуда эвакуировать? Ты знаешь, как выглядит теперь Вроцлав, более-менее?
- Скорее: нет.
- О'Кей. Много лет там возвели здание высотой более четырех километров. Это предел прочности тогдашнего железобетона. В его холле размещался практически весь центр исторического Вроцлава, который, естественно, был сохранен. Вся проблема заключается в том, что после того, как все было засыпано, нам нужно пройти четыре с половиной километра. Хуже всего то, что во вроцлавском парке трудно дышать, потому что, черт подери, располагается он слишком высоко, но мы уже начали увеличение содержания кислорода. Впрочем, это неважно. Десантники спустят тебя вниз и спустят на какое-то строение, приблизительно, на крышу костела Святого Креста. Знаешь, где это?
Костел Святого Креста и святого Варфоломея
- Да.
- О'Кей. Перед самым костелом имеется памятник.
- Знаю. Святого Яна Непомуцена.
Статуя Иоанна (Яна) Непомука (Непомуцена) перед костелом Святого Сердца
- А ты и вправду хорошо подготовился, - вновь улыбнулась пани президент, на сей раз – с удивлением. – Замечательно! Солдаты демонтируют памятник, а на его месте поставят муляж, который не отличить от оригинала. В средине же его будет космический корабль.
- Какой? – спросил Гусев.
- Обычная ракета. Если бы ты оказался в опасности, достаточно сесть и запустить. К сожалению, ты моментально погибнешь, но тут нет никаких проблем. Ракета будет обладать таким ускорением, что даже спрессованная пробьет все те четыре с половиной километра бетона и взлетит в космос. На орбите ее перехватят наши корабли; мы тебя извлечем и воспроизведем заново. Опасаться не надо, технология проверенная.
- Я не опасаюсь, пани президент, - сказал Гусев, инстинктивно щуря левый глаз, потому что светодиод из реального мира все время давал о себе знать.
- Наконец-то настоящий мужчина, - и пани президент подала Гусеву бокал с вином.
- Что я обязан узнать?
- А ты не знаешь? – какое-то время Гусеву казалось, что женщина разочарована.
- Нет.
- Не читал источников?
- Прошу прощения, пани президент. Какие это источники?
- Ну, из твоих времен. Из твоей эпохи.
- Аааа… - мало чего понял он. – Эеее… наверное, нет.
- Ладно, меньше об этом, - пани президент мельком глянула на своего генерала в лампасах. – Ты должен найти фальшивое кладбище. А на кладбище – посредника, - тут она подала Гусеву запечатанный сургучом конверт. – Когда нужно будет вскрыть, узнаешь сам. Удачи, полковник!
Гусев инстинктивно приложил руку к пустой голове. Пани президент Мацейчук ответила салютом, генерал тоже; "Полковник" и девяностошестилетняя девушка-президент сделали это, скорее, ради забавы, а вот генерал – на полном серьезе.
- Прошу прощения, мог бы я на прощание задать вопрос?
Пани президент отставила пустой бокал, едва заметно прикусила губу.
- Видишь ли, с вами, поляками, у меня вечно проблема. Это тебе не китаец, который сразу же делает то, что ему сказали… - пани президент приостановилась перед сияющей стеклянной панелью, которая моментально исчезла, показывая громадное помещение, заполненное людьми, занятыми какими-то устройствами. Но оттуда все так же не доходило ни единого звука. – Поляк вечно должен задать вопрос.