- Я тоже состою в спортивном клубе и…
- Ладно, - перебил ее Гусев, - в таком случае, покажи разрешение на перевоз волыны через границу.
- Так что не надо нам заливать, - прибавил Дитрих. – Всякий, кто владеет огнестрельным оружием легально, должен знать все законы назубок. Во-первых, ты не пересекла бы границу без бумажки, разве что ты урожденная идиотка, но на такую ты никак не похожа. Если же ты приехала со стволом на соревнование, пускай даже по практической стрельбе, то никак с таким короткостволом. Так что не надо нам заливать, - повторил он.
- Она на венгерскую разведку работает. Я так сразу и подумал
- Ни на какую разведку я не работаю.
- Ух ты, как сразу улучшился польский язык! – обрадовался Иван. – Или предъяви бумагу, или все объясни, или я позвоню в полицию.
- Успокойся, "Зепп", - пожала девушка плечами. И правда, язык и произношение мгновенно сделались лучше. – Вот так сразу и разведка. И что по-твоему Венгрия могла бы сделать Польше, а Польша – Венгрии. Мы ведь союзники.
- Так может мафия? Покажи хотя бы разрешение на ношение оружия.
Ирмина открыла сумочку и бросила им документ, разрешающий перевоз. Оба склонились над ним, включив лампочку в салоне.
- Блин. Тут печать МВД, а не какого-то консульства…
- Да не агентка я.
- А полицейский ствол?
- А почему это у двух польских ученых в карманах "случайно" по две американские пушки? – ответила Ирмина вопросом на вопрос.
- У меня – немецкие, - вырвалось у Гусева.
- Погоди, - удержал его Дитрих. – В нашем случае, это и вправду случайность, стрелковый спорт – это наша страсть. Только я как-то не очень представляю ученого из дружественной страны, который приезжает на конференцию с пистолетом и документом, подписанным МВД.
- Я не ученый, - ответила венгерка.
- Господи… Тогда, кто ты такая? Что это были за три мужика, марширующих "в ногу", как Красная Армия на параде?
Ирмина тяжело вздохнула, растерла себе щеки.
- Я не знаю, что это были за типы, - шепнула она. – Но если вы считаете, что только лишь мы интересуемся аппаратами Борковского, тогда вы дураки!
- Так ведь мы же, курва, не интересуемся! – Гусев уже начал терять контроль над собой. – Это же ты нас вынудила.
- Значит, тааак? А ты слышал о проекте "Призрак"? О смерти профессора Островского в автомобильной аварии под Щецином? О семерых таких типах, которые в психиатрической лечебнице в Гдыне ежедневно, уже много лет, пытаются забраться на невидимую стену, и никто не в состоянии их вылечить? Слыхал о таком? Или, возможно, слышал о том, как на самомделе заканчивается проект "Кал", но тут сомневаюсь, потому что об этом знаю только я, - еще раз девушка показала друзьям следы от уколов на изгибах рук.
- Ну… про проект "Калевала" кое-чего нам известно… - выпалил Дитрих и попал в десятку. Ирмина не думала, что им известен источник.
Девушка закурила, жадно затянулась.
- Ну ладно. Было так. "Кал" вы продали русским за копейки или вообще отдали даром, потому что то был тупик. Узнать кое-чего еще было можно, но вот пойти дальше было никак нельзя. Копии документов остались в Польше, и в каком-то смысле дело продолжал Островский, имея гораздо лучшее решение. Но это уже не те времена, не то оборудование. И даже, подозреваю, вы специально спихнули технологию "Кал", чтобы обмануть всех остальных. Чтобы затолкать их в тупик. Потому что Островский планировал уже кое-что получше. Ну и случилось то, что случилось… Островского застрелили на трассе под Щецином, имитируя аварию. А те, что выжили, уже много лет, день в день, двадцать четыре часа в сутки, карабкаются в психиатрической больнице на невидимую стену.
- На Стену Мечтаний? – перебил Ирмину Гусев.
Та только пожала плечами.
- Погоди. Если эти типы, что нас осадили, были из какого-нибудь Управления, то почему они не забрали себе аппаратов Борковского – вот просто так? Зашли бы в институт с полицией, запаковали все и погрузили на машины? Почему не взяли?
- Потому что боялись!, - Ирмина схватилась руками за передние кресла. – Потому что панически боялись! – повторила она.
- Господи, да чего? Нескольких стволов в наших руках?
- Нет.
- Да перестань уже быть такой таинственной, - отозвался Дитрих.
- А ты как думаешь, зачем застрелили Островского? Почему повесился Борковский?
- Потому что убил Ярека.
- Да нет же, - холодно усмехнулась венгерка. – Объясняю. Аппаратура Островского может дать охренительную власть, только с этим связаны чудовищные побочные явления. Мир, может быть… целым множеством миров. И, вероятно, можно перейти из одного в другой. Возможно, и не всем собой, но каким-то образом проникновение возможно. И вот теперь принципиальный вопрос: как найти этот переход? В пятидесятых годах майору Длужевскому что-то удалось, в рамках "Кал". Немного, но кое-что. В проекте "Призрак" Островский пошел дальше. Существенно дальше. Его застрелили, потому что перепугались. Борковский наскочил на все это случайно, каким-то образом добрался до документов "Кал" и пошел совершенно другим путем, имея ввиду нечто совершенно другое. А потом он повесился. Но имеется кто-то еще; кто-то другой еще работает над этим.