Она вышла в коридор, некоторое время не знала, как начать разговор. Старательно разыгрывала смущение, а Оливер ждал, чем его удивят на этот раз.
- Насчёт утреннего происшествия. Я хотела извиниться перед тобой.
- Почему передо мной? - удивился Андерсон.
- Мне не хотелось бы думать, что теперь у тебя не самое хорошее мнение обо мне. Прости меня, пожалуйста.
- Всё равно не понимаю, отчего ты приносишь извинения мне, - вздохнул Оливер. - Ты же не со мной дралась.
- А перед ней я извиняться не буду! - вспылила девушка.
Собеседник вскинул бровь.
- Я и не говорил, что ты обязана это делать.
- Но это не совсем то, о чем я хотела поговорить с тобой.
- Тогда давай быстрее, - поторопил Андерсон.
- В общем, ты, наверное, и так в курсе, что сегодня вечером в пансионате состоится нечто вроде конкурса-посвящения. Я хотела пригласить тебя. Очень надеюсь, что ты ответишь согласием, и мы пойдем туда вдвоём.
- Нет.
- Не поняла...
- Что непонятного? Я отвечаю отказом.
- Ты не можешь так поступить со мной! - Стелла от негодования даже топнула ногой.
- Почему не могу? Я уже так поступил, - Оливер развернулся и ушел, оставив девушку в одиночестве.
Она кричала ему, чтобы он подождал, но Андерсон наоборот прибавил шаг.
Проходя по коридору, он притормозил у двери комнаты, расположенной напротив его собственной. Дверь была приоткрыта, и Оливер мог без труда наблюдать за происходящим внутри.
Его вечный враг, Оливия Гэйдж, стояла у окна с полотенцем в руках, время от времени промакивая мокрые волосы.
На время Оливера охватило странное чувство. Отчаянно хотелось сбросить с себя это липкое оцепенение, но ничего не получалось. Казалось, что кто-то намазал его ботинки супер клеем, и они намертво прилипли к полу. Ни шага влево, ни шага вправо.
Интерьер комнаты перед глазами Оливера стремительно менялся, превращаясь в залу, оформленную в стиле викторианской эпохи. Одежда на девушке тоже претерпевали изменения. Вместо таких привычных джинсов и футболки Оливия вдруг оказалась облачена в длинное платье. И полотенце в руках исчезло. Девушка стояла у окна, сжимая в руках бутон красной розы, время от времени прикасаясь губами к цветку, словно мечтала подарить этот поцелуй дарителю.
Оливер хотел что-то сказать, но понял с ужасом, что ни слова не может произнести. Дар речи его покинул.
В коридоре послышались шаги. Андерсон повернулся в сторону лестницы, но никого не увидел, хотя ощущение присутствия рядом ещё одного человека было фантастическим. Оливер помотал головой, но это чувство никуда не исчезло. Просто появилась уверенность в том, что сейчас он смотрит на девушку чужими глазами, и она кажется ему самой прекрасной на свете.
Она повернула голову, увидела Оливера и...
- Чего уставился, Олли? - спросила Гэйдж своим обычным тоном, без намека на романтичность в голосе.
- Я... - Андерсон чувствовал себя на редкость глупо и нерешительно. Им целиком и полностью овладело такое чувство, как робость.
Временной коридор разрушился, больше ничто не напоминало то здание, которое Оливер видел пару минут назад. И Оливия снова была самой собой, а вот он... Ему казалось, что он совершенно потерялся во времени и пространстве.
- Ты? - поторопила девушка.
- Я люблю тебя, - само собой сорвалось с его губ признание.
Оливия посмотрела на Андерсона, прищурившись.
- Я чего-то не понимаю? - спросила подозрительно.
И в это время Оливер почувствовал, что его как будто встряхнуло изнутри. Он окончательно выпал из своего сна, в котором Оливия была девушкой его мечты, а он - её прекрасным принцем.
- Чего ты не понимаешь? - излишне грубо спросил он.
- Ты только что сказал, что любишь меня.
Оливер недоуменно посмотрел на неё.
- Ты сошла с ума? Я не мог тебе такого сказать!
- Олли, если здесь кто-то и сошел с ума, то явно - не я. Может, тебе нужно успокоиться, таблеточки какие-нибудь попить, а?
- Может быть, - растерянно произнес он, все ещё вспоминая ту картину прошлого, что всплыла в памяти.
- Так иди и выпей их! - рявкнула Оливия, захлопнув дверь перед носом тезки.
А он продолжал стоять под дверью, не двигаясь с места.
Неужели он, на самом деле, сказал, что любит её? Но почему же тогда ничего не помнит?
Глава 4. Ночь видений.
Он так и не смог придумать ничего стоящего. Из ступора вышел в тот момент, когда Джастин окликнул его, спрашивая, по какой причине он стоит под дверью комнаты девчонок. Оливер ответил что-то резкое, но наблюдательный пост покинул. Смысла дальше стоять под дверью чужой комнаты не было.
То, что произошло между ним и Оливией казалось чем-то удивительным. Временным помешательством рассудка, не меньше. Он сказал, что любит её? Да не могло этого быть! Он бы и под пытками ничего подобного не произнес. А тут его даже никто не собирался пытать. Сам подошел к двери, сам увидел какие-то странные картинки, не имеющие ничего общего с настоящим, сам же признался в несуществующих чувствах. И что прикажете делать в этой ситуации?!
Оливер искренне ненавидел моменты, когда его мать прикладывала пальцы к вискам, изображая крайнюю степень озадаченности происходящим, но сейчас не придумал ничего лучше, чем самому забраться на кровать с ногами и прижать пальцы к вискам. Его сознание как будто разрывалось между прошлым и настоящим. Его затягивало во временную воронку, стараясь выбросить на поверхность какие-то зацепки, приоткрывающие завесу тайны, но Оливер все равно не мог сложить два и два, каждый раз получая разный результат. Оливия, Эдельвейс, таинственным образом появившийся и практически сразу исчезнувший букет маков. Не менее загадочная надпись на карточке, которая сейчас вновь вспыхнула перед глазами Оливера. Кого он должен вспомнить? Почему?
Перед глазами вновь появилась девушка в красном платье.
Временами в её речи проскальзывали достаточно странные для современной девушки суждения. Если заявление о том, что предназначение женщины в сохранении семейного очага Оливера не особенно удивили, то пара других замечаний натолкнула на размышления. Когда они заговорили о возможности поддерживать связь в дальнейшем, Оливер спросил о том, есть ли у девушки телефон. Она посмотрела на него удивленно. Когда Андерсон показал ей свой мобильный, она на некоторое время растерялась. А потом перевела разговор на другую тему, и больше они о достижениях цивилизации не заговаривали. Тогда Оливер отвлекся, а сейчас вспомнил.
Он запустил руку в карман, чтобы достать подарок Эдельвейс. Венка в кармане не оказалось. Оливер выскочил из комнаты, как ошпаренный. Прошел по коридору, внимательно глядя себе под ноги, по лестнице, возле гостиной. Подарка не было. Он исчез точно так же, как и букет маков.
- Что здесь происходит? - задумчиво произнес он, не особо надеясь на ответ.
Ответа и не последовало. Зато за спиной раздался окрик. Знакомый голос заставил Оливера содрогнуться, но он нацепил картинную улыбочку и повернулся к девушке, старательно добивавшейся его внимания, лицом.
- Оливер, я хотела сказать...
- Внимательно тебя слушаю.
- В общем, днём я вела себя некорректно.
- И?
- Я подумала... Пожалуй, я могу извиниться перед Оливией, если ты этого хочешь, - Стелла старательно прожигала взглядом пол, боясь поднять на Оливера взгляд.
На самом деле, это был ещё один хитроспланированный ход. Она не столько боялась встретиться с Андерсоном глазами, сколько пыталась создать себе имидж хорошей, застенчивой девочки из примерной семьи.
- Нет, не хочу, - прервал её исповедь Оливер. - Если хочешь, можешь пойти и нагрубить ей ещё раз. Мне всё равно.
- Но Оливер...
Стелла окончательно запуталась. Она весь день старательно продумывала пути отступления. Хотела предстать в глазах Оливера совершенством, а он снова сломал все её мечты. Они рухнули в одночасье, сложились, как карточный домик. Сначала Андерсон требует от нее извинений, а когда она решается сделать это, говорит, что извиняться не нужно. Можно идти и грубить дальше. И как понять, чего он, на самом деле, хочет?