Оливия неторопливо шла по дорожке, внимательно глядя себе под ноги, чтобы в очередной раз не споткнуться. У нее уже был печальный опыт, повторения которого не хотелось. На секунду девушка остановилась, подняла взгляд в небо и почувствовала, как капелька дождя упала на щеку.
За первой каплей сорвалась вторая, за ней ещё и ещё... А потом на землю рухнула стена дождя, до нитки промачивая одежду. Оливии ничего не оставалось, как сорваться с места и побежать скорее к домику, ставшему сейчас из пугающего места одним из вариантов спасения. Взбежав по ступенькам, она остановилась под навесом. Теперь вода на нее не попадала, лишь редкие дождинки отскакивали на лицо и одежду. Капли барабанили по крыше, небо затянуло тучами. О былом солнечном дне ничего не напоминало.
Оливия стянула с себя ветровку и тщательно выкрутила вещь. Переложила телефон в карман джинсов. Ветровку перекинула через руку и направилась в двери. Гэйдж потянула дверь на себя и нос к носу оказалась к Оливеру, который окинув её критическим взглядом, произнес то, что и так было очевидно:
- Твоя одежда промокла насквозь. Если так и будешь ходить в ней, можешь заболеть.
- Я меня нет с собой сменной одежды, - ответила девушка, снимая кепку с головы.
Засунула головной убор в сумку; тряхнула волосами. Пряди были мокрыми, так, что только отжимай. Мокрые, тяжелые, они неприятно липли к лицу и к спине.
Оливер расстегнул свою толстовку, снял её и протянул Оливии.
- Надень это.
- Зачем?
- Не хочу, чтобы ты заболела.
- Но...
- Мне и в футболке хорошо. Не замерзну.
- Ладно, спасибо, - Оливия улыбнулась, заходя в помещение.
- Когда переоденешься, скажи. Я подожду здесь.
- Хорошо.
Удивительно, но внутри дом оказался не таким пугающим, как снаружи. Его обстановку даже можно было назвать уютным, если бы не слои пыли на мебели, паутина в углах и разбросанные повсюду листы бумаги. Оливия подняла один из них, присмотрелась. На листе был карандашный набросок, профиль девушки. Её профиль... То же самое было и на других листках. Разные позы, разный взгляд, но неизменна модель. Она, и только она. То есть, Эдельвейс.
Отложив рисунки на край стола, Оливия стянула с себя майку и надела толстовку Андерсона. В этот момент на второй план отошла даже брезгливость, свойственная девушке. Она не думала о том, что надевает вещь постороннего человека. Мысли целиком и полностью были заняты тем, что ей нужно согреться. Дождь был не по-летнему холодным, и кожа начала покрываться мурашками. А толстовка Оливера была сухой, ещё хранившей тепло его тела. Правда, с размером произошла ошибочка. Оливия могла завернуться в эту толстовку дважды. Она и Оливеру-то была большая по размеру, а об Оливии и речи не шло. Девушка в этой одежде буквально тонула.
- Можешь заходить, - крикнула Оливия.
Дверь тихо скрипнула, оповещая о том, что Андерсон теперь тоже в помещении.
Дождь не прекращался. Капли продолжали бить по крыше и по стеклам. Стихия разгулялась не на шутку. Оливия услышала раскат грома, пока ещё не очень громкий, прозвучавший в отдалении. Но не сомневалась, что это только первая ласточка. И за одним раскатом грома последует и второй, а там и молнии засверкают. Создавалось впечатление, что природа нарочно загнала их в этот дом, а теперь устроила зрелищное представление со спецэффектами, какие ни один голливудский фильм не сможет превзойти. Потому что только настоящая стихия завораживает.
Оливия вспомнила детство. Раньше она очень любила грозы. В то время как другие дети боялись, она, не сомневаясь в правильности своего поступка, выбегала из дома на улицу, прыгала по лужам, подставляя лицо каплям. А однажды, когда ей исполнилось четырнадцать, отправилась в компании своих друзей купаться. И плавала в грозу, чувствуя сумасшедший адреналин в крови. Друзья потом сказали, что она - сумасшедшая. Гэйдж только смеялась в ответ. Она нисколько не боялась, ощущая уверенность в том, что всё с ней будет хорошо. И не ошиблась.
Вот и сейчас, разгуливая по мрачному дому, она чувствовала, что ничего плохого не случится.
- Ты нашёл что-нибудь интересное? - спросила девушка, собирая с пола все листочки.
Не только альбомные, но и вырванные из блокнотов, как формата А5, так и крохотных. Практически на всех был запечатлен её образ, но иногда попадались изображения роз, указывая на то, что когда-то в этом доме проводил время человек, влюбленный в 'Роузтаун' и в Эдельвейс.
- Кроме твоих портретов - ничего.
- Не моих...
- Да, прости. Кроме портретов Эдельвейс.
- Тот, кто нарисовал их - определенно, талантливый художник. Смотри-ка, как он сумел передать каждый жест, каждое движение. Даже в набросках видна любовь художника к музе. Интересно, он тоже встречался с ней или просто видел этот образ? А, если видел, то как часто? Сколько картин нарисовал по памяти?
- Думаю, ты не ошиблась насчет любви художника к натурщице, - произнес Оливер.
Он подошел к столу, взял один из набросков. Обвел кончиками пальцев овал нарисованного лица. В наброске чувствовалось теплота, любовь, восхищение, а не попытка отточить мастерство, рисуя одного и того же человека.
- Почему?
- Уверен, что не попаду впросак, предположив, что эти рисунки принадлежат мистеру Брауну.
- Почему именно он?
- Пока вы готовили чай, я полюбопытствовал и сунул нос в его бумаги. Там среди исписанных листков лежали другие портреты Эдельвейс. Не наброски, а законченные работы. Их оказалось, конечно, на порядок меньше.
- Выходит, он не только талантливый садовник, но и отличный художник.
- Настоящий талант, - согласился Оливер. - Я, например, совсем не умею рисовать. - На время он отвлекся и посмотрел в окно. - Интересно, дождь сегодня закончится или нет?
- Нам в любом случае, придется возвращаться в пансионат. Иначе там все забьют тревогу.
- Не думаю, что до завершения стихии нас начнут искать. А вечером мы и сами появимся.
Оливия подошла к подоконнику. Провела рукой по стеклу, смахивая паутинку.
Вода с неба лилась ровной стеной. Вряд ли кто-то отправится на их поиски в такую погоду. Предпочтут подождать до лучших времен.
- Если ты снова огорчилась из-за того, что тебе придется коротать время в моем присутствии, снова скажу, что всё не так уж и плохо, - донесся до нее голос Андерсона. - Во всяком случае, здесь только я, а Стелла и её группа поддержки отсутствуют. Они на тебя во время завтрака так смотрели, словно желали подавиться и упасть замертво прямо в столовой. Я тебе такого не желал.
- Об этом я вообще не думала, - нахмурилась Гэйдж. - А теперь думаю.
- И какие мысли возникают в твоей голове?
- Хочу домой.
Глава 7. Домик на окраине.
С каждым часом, проведенным в лесу, надежда на возвращение в пансионат угасала. Оливия тяжело вздохнула, понимая, что им предстоит провести здесь ночь. К вечеру похолодало основательно, и теперь даже толстовка Оливера не особо спасала от холода. Андерсон особого интереса к персоне своей подруги по несчастью не проявлял, сидел на стуле, покачиваясь, и старательно делал вид, что его здесь нет. А, если и есть, то он просто старательно исполняет роль мебели.
Оливия от молчания мучилась. Все песни в плеере были прослушаны и даже неоднократно, рисунки пересмотрены раза по три и благополучно отложены в сторону. Девушке хотелось поговорить о чем-нибудь, отвлечься от мыслей о бездарно потраченном времени. Но собеседник у нее был только один, и он всем своим видом давал понять, что общение ему не интересно.
Гэйдж посмотрела на экран мобильного. Было уже около половины восьмого. Надежда на возвращение в пансионат окончательно умерла. Нужно было обустраивать ночлег на новом месте.