Составлять мнение обо всем приходилось из реплик тезки.
- Вероятнее всего, - кивнул он. - Скажи, - обратился к Эдельвейс. - Фамилия Оскара, случайно, не Андерсон?
- Точно, - подтвердила та. - Оскар Андерсон.
- Отлично, - протянул Оливер. - Выходит, я, на самом деле, его потомок.
- У меня тоже был старший брат, - продолжала просвещать своих гостей Эдельвейс. - Правда, мы с ним были родственниками лишь по отцу. Моя внешность почти точная копия внешности отца. Брат тоже похож на него. Меня взяли в семью лишь потому, что я похожа на отца. Если бы внешнее сходство было лишь с матерью...
- Позволь задать тебе один вопрос?
- Да, конечно.
- Твоя фамилия Гэйдж?
Эдельвейс посмотрела на него с подозрением.
- Откуда тебе это известно? Кажется, я не называла тебе свою фамилию при знакомстве.
- Она, - Оливер указал в сторону Оливии. - Тоже носит эту фамилию. Так что, тайна внешнего сходства больше не тайна. Все дело в том, что мы - ваши потомки. Прошло всего лишь две смены поколения, и снова появились люди, полностью копирующие вашу внешность. И по странному стечению обстоятельств, мы пересеклись именно на этом острове.
- Мы с Оскаром встречались раньше, до 'Роузтауна'. Пересеклись в особняке, на званом вечере. Только тогда ни о какой симпатии не могло быть и речи. Он выплеснул мне вино на платье и оскорбил. Все прекрасно знали, что я не прихожусь дочерью герцогине, потому надо мной смеялись в обществе. И он, конечно, не упустил случая посмеяться вместе со всеми. На том вечере он был не один, а со своей нареченной невестой. Её звали Бренда Уорен. В обществе её семью все знали и уважали. Бренда тогда смотрела на меня с надменной улыбкой на губах, а Оскар смеялся...
- Раздевалка, - прошептал Оливер.
- Что? - удивилась Эдельвейс. - Что такое раздевалка?
- Место, где мы впервые встретились с Оливией. Место, где она подралась с моей девушкой...
- Чем больше я узнаю, тем больше у меня дурных предчувствий, - вздохнула Оливия.
- В последнее время у меня тоже, - вынужден был согласиться с ней Андерсон. Повернувшись к Эдельвейс, он произнес: - Не могла бы ты рассказать мне всё-всё о своей жизни? Просто сейчас обнаружились некие детали, которые есть и в наших с Оливией отношениях. Мне нужно знать, что ещё ждет нас с ней. И в этом деле твой рассказ невероятно важен.
- Хорошо, я расскажу, - с легкостью согласилась Эдельвейс.
Глава 8. История Эдельвейс.
Она всегда была белой вороной. В любом обществе чувствовала себя чужой, а потому старалась как можно меньше времени проводить на виду, примеряя на себя роль невидимки. Так оказалось намного проще. Не было вечных упреков, пощечин, попыток задеть за живое. Было только блаженное одиночество в компании садовых цветов. Они оказались самыми благодарными слушателями, самыми лучшими друзьями. Неудивительно, что большую часть своего времени Эдельвейс проводила в саду поместья, а не в особняке, где её не жаловали.
Своей матери она не помнила. Знала лишь, что та была служанкой семьи Гэйдж, приглянулась хозяину, и между ними разгорелся роман, который тщательно скрывали. Но долго удерживать отношения в тайне не удалось. Беременность служанки, конечно, никого не насторожила. А вот рождение ребенка расставило всё по своим местам. Ребенок, ничего не взяв от матери, полностью скопировал внешность отца. Женщина была с позором изгнана из дома, а новорожденную назвали Эдельвейс в честь цветка, который так нравился её матери. Её оставили жить при доме.
Зачем? Эдельвейс часто задавалась этим вопросом, но так и не нашла ответа.
Она была лишней в этой семье. Отец не обращал на нее никакого внимания, его жена, герцогиня не упускала случая отпустить в адрес девушки какое-нибудь колкое замечание, обязательно подчеркнув её происхождение. Оскорбления сыпались не только в адрес Эдельвейс, но и в адрес её матери. Стоило только Эдельвейс появиться в гостиной, как улыбка сползала с лица женщины. Её совершенное, прекрасное лицо искажала гримаса гнева.
- Не удивлюсь, если ты повторишь судьбу своей мамаши, - шипела герцогиня, глядя на Эдельвейс.
Девушка боялась её, а потому старалась не попадаться лишний раз на глаза. Старший брат во всем разделял взгляды своей матери, потому от него Эдельвейс постоянно доставались оскорбления, а иногда и побои. Он ненавидел сестру, и ненависти своей не скрывал. Ему хотелось унизить её, привить комплекс вины за то, что она появилась на свет. И, в определенной мере, у него это получилось.
В жизни Эдельвейс ни дня не проходило без слёз. Девушка даже не бралась считать, сколько раз за всю свою жизнь плакала. После первой сотни, наверняка, сбилась бы со счёта.
Выходы в свет с семьей тоже были испытанием на прочность. Несмотря на то, что семейство старательно поддерживало легенду о том, что Эдельвейс - их дальняя родственница, оставшаяся сиротой, а они взяли её к себе из жалости, в обществе ходили слухи об истинном происхождении девушки. Все прекрасно понимали, что Эдельвейс - дочь Алистера Гэйджа, а не несчастная сиротка, принятая в семью сердобольными родственниками.
Воспитанная в атмосфере ненависти Эдельвейс не умела находить общий язык с посторонними людьми. От всех она ждала подвоха, чем заработала репутацию неприступной гордячки, которая мнит о себе больше, чем значит. Дети во все времена были и остаются самыми жестокими существами. В конце девятнадцатого века им было присуще всё, что и детям современным. Только тогда они старались действовать не напористо, а более уточнено, изысканно, если угодно. Большое внимание уделялось манерам. Самым лучшим развлечением становились интриги, и, чем больше, тем лучше. Против кого их плести? Ответ на вопрос был очевиден. Против тех, кто не способен ударом ответить на удар. Самой лучшей мишенью стала Эдельвейс. Она легко поддавалась чужому влиянию, не умела давать достойный отпор. Её попытки хоть как-то отгородиться от постоянных насмешек лишь раззадоривали обидчиков. Жертва поддается на провокацию? Нужно увеличить старания, и тогда станет ещё веселее...
И план тут же претворялся в жизнь.
Особенно доставалось Эдельвейс от Оскара Андерсона. Он был младшим отпрыском в семье, самым любимым. Его баловали больше, чем остальных, потому-то он вырос с установкой, что весь мир должен лежать у его ног. Любое слово становиться законом. Те, кто ему нравится - становиться королями жизни, те, кто попадает в опалу... О! Об их судьбе лучше не заговаривать, потому что Оскар приложит все усилия для того, чтобы уничтожить своего врага. Никто не вспомнит, как звали того человека, потому что очень скоро он окажется на самом дне жизни. А достопочтенным господам не свойственно общаться с грязью.
Оскар заметил Эдельвейс на одном из званых вечеров. И это было не просто отторжение, а сильнейшая ненависть, какую не описать слова. Все они меркли перед описанием того вулкана, что клокотал в душе Андерсона. Парень и сам не понимал, отчего его так раздражает эта тихая, забитая жизнью девчонка. Почему одного взгляда на нее достаточно для того, чтобы от хорошего настроения не осталось и следа. Оскара раздражало буквально все, начиная от внешности, которая странным образом не сочеталась с личностью девушки, и, заканчивая её манерой разговаривать. Внешность у нее была очень яркая, неизменно привлекающая внимание, но обладательница её оказалась полной противоположностью. Вместо яркой бабочки перед Оскаром была бледная моль. Бесцветный, тихий голос, практически лишенный эмоций выводил из себя. Хотелось заорать на девчонку, чтобы вызвать у нее хоть какие-то чувства, но она вместо того, чтобы ответить, начинала плакать. Женские слезы Оскар ненавидел сильнее всего. Его мать добивалась всего исключительно слезами.
Слухи о происхождении рыжеволосой девчонки лишь подливали масла в огонь. Оскар от природы был очень высокомерен, общался лишь с ровней. Всех, кто оказался ниже по рангу, людьми не считал. Узнав, что Эдельвейс не богатая наследница, а всего лишь приживалка, он позволил себе развернуться в полную силу.