Холм оказался с небольшой пещерой. Карим без сил повалился на землю, даже не снимая мокрую куртку. Роун шмыгнул носом, от куртки избавился и повесил ее на выступ в стене, после чего сел ближе к согревающей золотистой Завесе и блаженно зажмурился.
– Спасибо, – негромко произнес Карим. Роун открыл глаза, моргнул.
– И тебе.
– Никогда бы не подумал, что скажу это тебе, – Карим скривился.
– Не больно-то и хотелось. Как-то жил без твоей благодарности почти семнадцать лет.
Карим помолчал, и Роун подумал, что тот готовит очередную ехидную реплику, но южанин неожиданно спросил:
– Так это все-таки правда, что твой Дар еще не проявился?
– И у него всего девять дней на это, – честно признался Роун, пожал плечами. – Ну, мама учила меня, что нужно быть благодарным судьбе за то, что она тебе дает…
– И требовать то, что она тебе должна была дать, – жестко перебил Карим. Роун издал смешок:
– Может, ты и прав, не знаю. Но магия – это такая стихия, которая или есть, или нет. Насильно ее к себе не привяжешь.
– Но ты же не сможешь стать королем!
– Я даже не знаю, буду ли я рад этому, – признался Роун, размышляя, зачем говорит все это южанину, с которым знаком всего несколько часов.
Карим выдохнул очередное ругательство, прислонился к стене, глядя на товарища со смешанным выражением удивления, растерянности и злости:
– Дар – это право королей!
– Ты ему об этом скажи, – со смешком посоветовал Роун. Снаружи бушевала непогода, но в маленькой пещерке было тепло и уютно, и даже спутник не раздражал так уж сильно. – Мама думает, что это из-за нее. Ну, потому что она южанка, и у нее Дар огня, а у папы – ледяной. Видимо, их нельзя смешивать.
Карим долго смотрел на него, казалось, подыскивая нужные слова и не находя их. Роун безмятежно улыбнулся ему и закрыл глаза, надеясь, что настырный южанин, наконец, отвяжется со своими бередящими душу вопросами. Но надежда была тщетной:
– Значит, тебе нужно найти свой Дар, – потребовал Карим. Роун хмыкнул:
– Он что, вроде клада, по-твоему?
– Ты слишком легко сдаешься!
– Я живу в поисках последние несколько лет, – пока еще мягким тоном сказал Роун, начиная закипать. – И ничего пока не нашел. Как думаешь, каков шанс найти в последние дни? И вообще, с магией или без нее, я все равно могу жить нормальной жизнью.
– Как бы не так! – горько усмехнулся Карим. – Думаешь, тебе позволят жить во дворце после неудачной инициации? Или твоим родителям?
– Я думал об этом, – признался Роун, – и решил, что если у меня ничего не получится, то я воспользуюсь правом выдвинуть претендента. Мой кузен обладает Даром льда, пусть он и слабее, чем мог бы быть. Вот его и выдвину.
– Ты ему доверяешь?
– Абсолютно, – кивнул Роун. – Бранд – тот еще зануда, но он верен до конца и честен до глупости. А тебе-то какое дело до того, стану я королем или нет? – спохватился он, с подозрением глядя на мрачного южанина. – Тебе на трон северного королевства хода нет точно.
– Больно надо! – огрызнулся Карим. – И с чего ты решил, что мне есть до этого дело?
– Ну, хотя бы с того, что ты кипятишься последние минут пять, – хохотнул Роун, хотя чувствовал себя совсем не весело. Слова Карима подлили масла в огонь, напомнив о проблеме, о которой он и так никогда не забывал и только пытался замаскировать растущий страх бахвальством.
В самом деле, чего этот южанин к нему пристал? Потащился в Пустошь, чтобы та каким-то образом ограничила ему прущую напролом магию, прихватил с собой принца северного королевства, но зачем лезть в его дела? Своих проблем не хватает?
– Ты поэтому со мной пошел? – неожиданно спросил Карим, когда Роун уже начал дремать. Принц вынырнул из дремы, с неудовольствием посмотрел на товарища по путешествию:
– Я еще не знаю, зачем я потащился за тобой в эту стужу. Наверное, поэтому. А может, и не поэтому. Отстань. Ты хуже нашего дворцового колдуна, когда он меня учит заклинаниям: брюзжишь и нудишь. Сам-то знаешь точно, зачем приперся сюда?
– Как ты правильно заметил, – язвительно сказал Карим, – лед тушит огонь, а мне того и надо. Так что я точно знаю, зачем я здесь.
– Так и будешь сидеть тут, в тепле, и ждать, пока талый снежок в карманах куртки потушит твой огонек?
Карим закрыл глаза, словно приказывая себе успокоиться. Роун про себя посмеивался, довольный тем, что удалось вывести из себя надменного южанина, когда тот кинул на него тяжелый взгляд и проговорил: