– А что…
– Нас атакуют, ваше высочество! – Карим выглядел разозленным. Он помог Роуну подняться, ткнул пальцем в сторону мерцающего щита.
На них надвигалась беснующаяся толпа гоблинов. Тех самых, что жили в сказках и легендах: низкорослые, широкоплечие, с длинными руками и светло-зеленой кожей. Их было не меньше нескольких десятков, и каждый был вооружен кривой саблей или коротким мечом. Черные глаза смотрели с ненавистью и вожделением. Роуна передернуло, когда он представил, что могут сделать острые зубы и когти, и он покрепче схватил меч.
– Защита выдержит, – не слишком уверенно сказал он. Карим мрачно заявил:
– Что-то быстро ты стал забывать уроки Пустоши. Скамер был один, а их под сотню, а то и больше. Если прорвутся, нам их не сдержать. Нет у нас такого магического резерва.
Роун посмотрел назад, пытаясь найти выход. Гоблины уже подбирались к самой защитной Завесе, скалясь и размахивая оружием. Однако большинство из них подходили спереди и с двух сторон, а вот за спиной у парней еще оставался довольно широкий проход. Роун похлопал Карима по плечу, показал назад:
– Давай отступим вон туда. Можем подняться по тропинке, да и сдерживать натиск там будет проще.
Карим согласно кивнул. Роун секунду колебался, не следует ли усилить защитное поле там же, где оно сейчас, или лучше будет подтянуть его ближе. Он решил оставить все, как есть.
Оба начали отступать к тропинке, не ослабляя внимания. Гоблины все так же шли вперед, окружая их, однако вскоре тропинка стала настолько узкой, что стражам Пустоши пришлось толкаться и идти по двое.
Карим показал наверх:
– Они могут и оттуда напасть.
– Как думаешь, мы уже близко? – Роун шел первым, с некоторой тревогой отмечая, что путь подозрительно чист. – Ну, к ее замку?
– Стейнмунн, – пробормотал Карим. – Да, наверно.
– Ты тоже видел? – Роун посмотрел на него. Карим недоуменно нахмурился. – Сон?
– В отличие от тебя, я не спал.
– Откуда тогда знаешь ее имя?
Карим выглядел почти растерянным:
– Я не знаю.
– Даже северяне зовут ее только Королевой…
– Хватит уже ее призывать! – рассердился Карим. – Тебя сейчас должно волновать, как отбиться от толпы гоблинов, которые мечтают порвать нас на куски!
Действительно, идущие за ними гоблины совсем не скрывали своих намерений, кровожадно скаля зубы. Они то и дело принимались что-то вопить, и этот вопль сразу же подхватывала вся группа. Эхо услужливо дробило крики, разнося их по горным ущельям, отчего казалось, что гоблинов тысячи и тысячи.
Роун смутно себе представлял, что они с Каримом собираются делать, добравшись до замка Королевы. Если гоблины и правда стражи замка, то вряд ли они пропустят незваных гостей. Так что еще вопрос, не идут ли они прямо сейчас в ловушку, из которой уже не выбраться?
С другой стороны, куда еще податься? Пустошь – владения Королевы, куда ни иди, везде ее глаза и уши. А в своем замке она, может быть, даже и не ждет гостей.
Роуну внезапно очень захотелось вернуться домой, и пусть бы все шло, как раньше, пусть бы он даже оставался не Одаренным, даже не принцем – все лучше, чем эта тоскливая вечная непогода, неопределенность, страх смерти от когтей или сабли зеленокожих гоблинов, что шли за ними, не сводя жадных глаз с добычи…
Он разозлился на себя за подобную слабость, да так, что неосознанно увеличил мощность магической защиты. Мерцающий золотистый щит мгновенно засиял тревожно-алым, вспыхнул, а идущие первыми гоблины взвизгнули и тут же сгорели дотла.
Карим тут же схватил его за руку, вгляделся в лицо:
– Что?..
– Ничего, – сквозь зубы процедил Роун, уменьшая мощность.
Ветер донес запах горелого мяса, и Роуна затошнило. Он согнулся пополам, уперся ладонью о скалу. Перед зажмуренными до боли глазами плавали разноцветные круги, голова кружилась так, что путались мысли. Роун не мог понять, что с ним такое. Ему уже приходилось убивать гоблинов, когда те нападали на Вангейт, да и с артефактом обращаться принца учили чуть ли не с пеленок, так что списать все на перепады мощности магии не получилось бы.
Еще более странным было предположение, что ему стало так плохо из-за приступа страха перед будущим. Бояться своей судьбы – ну разве пристало такое наследнику престола? Тем более вышедшему в поход, чтобы изменить эту самую судьбу.
«Неужели ты думал, что путь будет чист, и никто не посмеет противиться?» – ядовито пропел внутренний голос. Злость и отвращение к самому себе поднимались в нем горячей волной. Роун сплюнул. «И что Пустошь будет к тебе благодушна? Какой наивный мальчик!»