– Да что ты опять раскис? – рявкнул Карим в ухо, влепил несильную, но обидную пощечину. – Вставай!
Пощечина привела Роуна в чувство. Странное дело, но никакого раздражения или гнева на кузена он не ощущал. Напротив – был ему благодарен.
Решив, что все эти мутные и бередящие душу переживания могут и подождать, Роун потряс головой, вытряхивая ненужные мысли. Выпрямился, переводя дыхание, и посмотрел на Карима:
– Спасибо.
Карим выглядел чуточку растерянным, но всего на секунду. Потом растерянность сменилась привычным раздражением, и он проворчал:
– Нашел время в себе копаться! Нюня.
Роун хмыкнул, признавая правоту кузена, и быстро пошел вперед. Тропинка вилась змеей между выступами скал, так что невозможно было увидеть, что за поворотом. Позади бесновались гоблины, разъяренные смертью сородичей.
А потом неожиданно тропинка кончилась, и они оказались на огромной ровной площади на ладонях гор.
– Вот это да, – пробормотал Карим, потрясенный увиденным, как и Роун.
С трех сторон площадь обрывалась в никуда, а если идти прямо, упиралась в большой замок с высокими шпилями, за которым пронзала низкое небо высокая вершина. Сам замок стоял на возвышении и был построен, кажется, целиком изо льда – так слепили глаз его стены, окна, шпили. Ко входу вела широкая лестница.
Карим первым справился с шоком и шагнул вперед… и в этот же момент защитную стену позади пробило что-то большое. Роун пошатнулся, когда магический щит за мгновение стал гораздо меньше (теперь осталась только тонкая «оболочка», не дающая замерзнуть принцу), и обернулся как раз в тот момент, когда из-за поворота на него вылетел скамер.
Роун успел увернуться от замаха когтистой лапы, крикнул вслед Кариму:
– Сзади!
Карим развернулся, уже замахиваясь мечом, и нанес сильный удар скамеру. Тот взревел и ударил человека другой лапой. Карим упал. Но на Роуна уже накатывалась первая волна гоблинов, и он стал слишком занят, чтобы следить за кузеном.
«Магия ослабла, когда мы вступили на площадку», – пронеслось у него в голове. Отныне Роун мог надеяться только на собственное умение вести бой. Хорошо еще, ветер утих и не бросал в лицо колючие льдинки.
Сражаться на открытой площади с десятками врагов было бы безумством, поэтому Роун быстро принял решение отступать к замку. Магический резерв накапливался очень медленно, а сдержать гоблинов на тропинке было уже невозможно.
С первыми двумя гоблинами он управился довольно быстро – признавая, что ему повезло: кажется, противник тоже не ждал появления скамера, и это на какое-то время вывело стражей Пустоши из равновесия. Но на площадке появлялись все новые и новые враги, и Роун использовал накопленный резерв, чтобы обрушить скальный выступ, перекрыв путь. Затем он развернулся и побежал к замку.
Карим к тому времени управился и со скамером, и с шустрым гоблином, но тот сумел достать человека острием своей сабли. Роун со страхом увидел, как Карим морщится и держится за плечо, пытаясь остановить кровь.
– Пустяк, – процедил Карим, отмахиваясь от нерешительной попытки Роуна зажать рану. – Побежали.
Позади злобно взревел еще один скамер, раскапывая снежный завал. Его рев тут же подхватили гоблины, и это придало принцам сил.
Скамер вырвался из снежного плена как раз в тот момент, когда Роун и Карим добрались до лестницы, и рванулся вперед, не желая упускать добычу. За ним следовали гоблины, причем теперь среди них были и лучники. Заметивший это первым Роун издал предупреждающий возглас, однако один из лучников уже выстрелил.
Роун в каком-то ступоре наблюдал, как тяжелая стрела летит к нему, и кроме этого словно бы ничего и нет в целом мире. Исчезли все звуки, осталось только собственное неровное дыхание. Почему-то он не мог сдвинуться с места, не мог даже принять какое-то решение. Это было неправильно.
Как получилось, что в последний миг перед ним внезапно появился Карим, и ледяная стрела с мерзким звуком воткнулась ему в раненое плечо, Роун не смог понять. Чары спали, когда Карим застонал от боли. Роун поймал кузена, который дернулся назад, но не стал отвлекаться на вопросы и паниковать.
Вместо этого он собрал весь накопившийся магический резерв, сконцентрировал его и со всей яростью отправил огненный шквал в сторону врага. На этот раз его не смутили ни предсмертные крики, ни запах. Роун, даже не оглядываясь, подтащил ослабевшего кузена к двустворчатой двери, открыл ее с помощью артефакта и перешагнул порог с Каримом, держащимся из последних сил и почти висевшим у него на плече.
Дверь мягко закрылась сразу же, как они вошли, отрезая все звуки. Стало очень тихо и холодно.