Гурдин через силу поднялся, прислонился лбом к ильенграссу, обнял, как старого друга. Исполин сочувственно наклонил ветви, бережно укрывая древнего от студеного ветра, зашелестел кроной, будто сказал: «Отдохни. Тебя ждет дальняя дорога».
— Да, — приглушенно отозвался Гурдин. — Ты прав, мне пора отправляться в путь. — Поднял взгляд в пасмурное небо и пообещал. — Но я обязательно вернусь.
— Поторопись, — прошелестел ветер, взвихрил опавшую листву и снежинки, тронул ветви, — ты должен быть там…
Ильенграсс, последний раз прикоснувшись к плечу древнего, сделал поистине королевский подарок. Крепкая длинная ветка упала к ногам Гурдина.
Он бросил прощальный взор на оставленный меч, уголок его рта приподнялся в печальной улыбке.
— Благодарю. Мне как раз нужен посох.
Хмурый рассвет, мало чем отличающийся от сумерек, накрыл зимний лес. Лан, оставив костерок с походным котелком, склонился над обрывом.
Ветер кружил снег над бездной, и эрт Тодд неотрывно глядел вниз, крепко стиснув кулаки. Ему удалось разглядеть дно, и он скрипнул зубами:
— Ты так легко не отделаешься! — заявил яростно и вернулся к коню.
Там в седельных сумках находился моток крепкой веревки. Она понадобится, чтобы спуститься на дно обрыва.
Тэйна не боялась смерти и давно приучила себя терпеть боль. Но сейчас боль впивалась в Тэйну множеством мелких, безжалостных зубов, сжимающих ее тело в своих тисках. Тонкие, пропитанные ядом жала пронзали кожу, раскаленное добела дыхание сжигало внутренние органы, а острые когти царапали череп. Тэйна ощущала себя во власти жестокого чудовища. Кровавая корка на ее губах замерзла, и девушка не смогла разлепить их.
Лед, боль и темнота — открыть глаза она тоже была не в состоянии, лежала беспомощная, не могла пошевелиться или крикнуть. Холод сковывал все ее тело. «Пусть так. Я просто усну», — думала она, успокаивая себя.
Но спокойствие не приходило, кто-то был рядом с нею в темноте. Неясные силуэты рисовала мгла, ставшая спутницей Тэйны. Они двигались, перешептывались, указывали на девушку. Морозный воздух сильнее сжимал неподвижное тело в своих объятиях, но смерть не приходила. Фигуры в сумраке шевелились, решали ее участь, но близко не подходили. Тэйна готова была заорать:
— Пошли вы все к грыру! — но с разбитых губ сорвался слабый стон.
— А-а-а, — послышалось над головой. — Ты еще жива, тварь! — некто грубо пнул Тэйну в бок, отчего тело взорвалось новой вспышкой боли.
Из ее глаз брызнули слезы, растопили ледышки, позволяя разлепить веки. Тусклый свет ударил по ним, подобно плети.
— Видишь меня? — потребовал ответа безжалостный пришелец.
Проморгавшись, Тэйне удалось сосредоточить взгляд.
— Ты? — она попыталась усмехнуться, выражая свое презрение, но губы не слушались.
Лан наклонился над ней — его сомкнутая челюсть, напряженные мускулы, стальной блеск в глазах буквально кричали о том, что он в бешенстве.
— Я хотел убить тебя собственными руками, но не буду пачкаться! Ты сдохнешь… медленно и мучительно, ответишь за смерть моего брата!
Тэйна прикрыла веки, перед глазами все равно плыли цветные круги. Тьма манила немного отдохнуть, и девушка поддалась соблазну, надеясь, что уже не проснется.
Ее желанию осуществиться было не суждено. Когда Тэйна снова очнулась, то ощутила живительное тепло. С усилием распахнула глаза и увидела, что день клонится к закату. Лиловые сумерки стелились между крепких стволов, огибали яркий костер. В его свете девушка рассмотрела сидящего Лана. Взор ир'шиони был устремлен на огонь, так что она видела лишь его скулу, твердый подбородок и узкую полоску рта.
Эрт Тодд что-то услышал, повернулся к ней, кивнул.
— Очнулась, — снял котелок и налил в кружку дымящуюся жидкость. Присел рядом с раненой Тэйной. — Пей.
Она мотнула головой.
— Иначе применю силу, — с угрозой уверил Лан и поднес кружку к плотно сжатым губам девушки.
— Зачем? — изрекла она едва слышно.
Эрт Тодд с мрачной убежденностью просветил:
— Пусть твои братья судят. Тебя ждет справедливый суд.
Тэйна ничего не ответила, слово «справедливый» обрушилось на нее подобно удару, очередной приступ боли скрутил внутренности. Глоток она сделала, понимая, что Лан не отстанет. Жидкость пламенем проникла в организм, вырвав очередной стон.
— Здесь травы, облегчающие боль. Мы, рыцари, часто используем их, — сказал он, предлагая ей второй глоток.