— Вот как? — Некрита нарочито удивилась. — Ты забываешь о подданных ради него? — и безумно расхохоталась, как будто услышала шутку.
— Я не… — девушка сражалась с собой, со своими чувствами, порывами, мечтами. По щекам струились слезы, но у Миры не нашлось сил, чтобы стереть их. Она обреченно повернулась к Роану, пробежалась глазами по его израненному телу, отметила, что раны нагноились еще сильнее. Теперь нет смысла сомневаться в словах Некриты, но воспользоваться слабостью любимого и всю оставшуюся жизнь мучиться и думать о том, чего не сделала.
— Спасите его, — выдохнула королева. — И я исполню приказ!
— Что? — Некрита поразилась наглости обычной человеческой девчонки. — Ты смеешь выдвигать нам условия?
— Да! — Мирель по-прежнему не поднималась с колен, но весь ее вид выражал упрямство.
— Дура, — с раздражением припечатала непредсказуемая. Ее темные, пугающие очи налились кровью, а на кончиках пальцев засверкали острые когти. — Нам очень хочется показать тебе, что значит смерть.
— Я слышала ее дыхание, — рискнула поведать Мира, чем сильнее раззадорила Некриту.
Хранительница сбросила привычную личину темноволосой, белокожей женщины. Разлетелась по залу пеплом и снова собралась серебристой дымкой, представ в образе белокурой красавицы.
— Подумай еще раз, — увещевала она, — вспомни наши прошлые беседы, — с намеком на угрозы.
Мирель не дрогнула.
— СЛОВО обязательно прозвучит, но я знаю о чести и не могу воспользоваться слабостью врага!
— Ах, — притворно восхитилась Некрита, — она действительно убеждена, что обманет нас!
Мира не отозвалась, потому что была честна с непредсказуемой, открыв ей все мысли и чувства. Присела и устало опустила взгляд, не желая оправдываться и вступать в спор.
Непредсказуемая могла быть довольна — она добилась своего. Ведь нет ничего приятнее, чем одержать победу над сильным, несгибаемым врагом, унизить его. Глядишь, и сам воткнет кинжал в свое сердце, не сумев пережить позора.
— Лови! — Хранительница бросила в руки Мирель ярко-красный мешочек с рябиновой корой. — Поспеши, мы не всесильны, время подвластно только Хросту, и мы обменяли эти минуты на месяцы твоей жизни.
Глупо было удивляться, расстраиваться и негодовать — Некрита ни с кем не церемонилась, а заботилась лишь о себе. Поэтому сделав смиренный кивок, Мира отправилась к очагу, необходимо было нагреть отвар, прежде чем всыпать в него последний из ингредиентов.
Вода закипала медленно, каждая секунда отзывалась острой болью в душе королевы. Но она не жалела себя — пусть ее жизнь станет короче, так даже лучше, меньше времени останется для возможных сожалений.
— Ну же, — Хранительница жадным взором следила за каждым движением Мирель. — Тебе надо поспешить! — видно, у Хранительницы было много планов, которые должна исполнить королева Ар-де-Мея.
— Отвар должен остыть и настояться, — спокойно пояснила Мирель, снимая котелок с огня.
— Глупые, медлительные людишки, — презрительно высказалась непредсказуемая, заметалась по зале.
Мира, решительно не обращая на нее внимания, легла рядом с Роаном, ловя последние мгновения близости с ним. Понимая, что он возненавидит ее после, да и сама она уже не будет прежней. Но долг для королевы должен быть превыше всего, а чувства позволены лишь простолюдинам.
Отвар остыл и достаточно настоялся, и Мирель, из-за отчаяния и беспомощности ощущая себя полумертвой, занялась ранами лорда. Аккуратно обрабатывая сочащиеся гноем порезы, Мира призывала себя думать только о том, что ее любимый будет жить, остальное — неважно.
— Госпожа, — обратилась девушка к Хранительнице, — я обработала все раны, теперь Роану нужно выпить снадобье.
— Хорошо. Мы уйдем, и время возобновит свой бег, — Некрита слишком быстро дала свое согласие, и это должно было насторожить Мирель.
Но девушка оставалась безучастной — ее волновало невысказанное СЛОВО. Непредсказуемая оставила королеву, предоставляя той право сгорать в одиночестве от своих мрачных, постыдных мыслей.
Отвар был налит в кружку, но почему-то Мира медлила, не подносила ее к губам Роана.
— Тебе не следует спешить, — мелодичный голос вывел девушку из задумчивости, заставив поднять низко склоненную голову.
Воздух заискрился; повеяло летом и цветочным ароматом; и из розового облака появилась Люблина.