Сипауши встрепенулись, в их пустых глазницах вспыхнули красные искры алчности и злобы, и они, одновременно прыгнули вперед, в атаку.
Федограна обдало смердящим трупным запахом, и тут же взревел от боли разрываемый окаменелыми от времени ногтями в щите Никто, заполыхал огненным смерчем божественный меч, рисуя замысловатые узоры смерти.
Капли гноя и черной крови, покрыли пол, а по ним покатились обрубки рук, ног, голов, но не умирали, а упрямо ползли вперед, пытаясь укусить, схватить, поставить подножку, уронить вкусного врага, кровь которого обещана в награду.
Конечности потом быстро прирастут на место, плоть восстановиться, ведьма поможет, она всегда это делает, если пострадать во время выполнения ее приказа. Это мелочи, и не стоит обращать на них внимания, а вот свежая кровь смертного, и полная регенерация тела… Вот это та награда, ради которой можно и потерпеть временные неудобства, тем более что первые ароматные капли уже упали блаженством на атакующих, разбудив жадность в мертвых душах, и дикий, ненасытный голод.
Как бы не был быстр и ловок Федогран, как бы не старался Никто, прикрыть друга телом, как бы не порхал меч огненной молнией разрезая гниющую плоть, но враг был слишком многочисленен и не уступал богатырю в скорости.
Это только в книжках и кино восставшие мертвецы глупы и медлительны, а на самом деле, в скорости и сообразительности им может позавидовать любой мастер восточных единоборств, да что там позавидовать… Он, что тот воробей против сокола, жертва против хищника, пустое место.
Кольчуга Минотавра защищала тело, шлем дракона отбивал удары как теннисная ракетка мяч, но горло, кисти рук и ноги небыли защищены так надежно. Слабым местом и воспользовался враг.
Кольчужную перчатку на кисти, держащую меч, порвали, сорвав вместе с ней лоскут кожи с мясом оголив кость, и кровь воина, смешавшись с трупной гнилью сделала рукоять скользкой и неудобной. Ступни обеих ног прокусили кривые клыки тварей, и они простреливали дикой болью при каждом движении, но Федогран стоял, покрывшись испариной, упрямо сжав губы, и рубил напирающие, живые трупы.
- Что вы медлите, трусы! – Завывала ведьма. – Убейте их. – Ну что за бездари, ничего нельзя поручить, все приходиться делать самой. – Она, вдруг не выдержала, и завертелась вокруг собственной оси, постепенно став похожей на огненный смерч, разбрасывающий вокруг себя ошметки пережеванного густого мрака. Завизжала, втянув, как пылесос, в себя мусор и песок с пола, и вдруг резко остановилась, вытянув клюку, и держа ее двумя руками на манер копья. Десятки мелких Кехай, сорвались с конца кривого посоха, заверещали, засвистели кипящими чайниками, и бросились в атаку на обороняющихся друзей.
Вот тут-то и помогла домашняя заготовка Амирдовлата. Он выдернул хрустнувшими зубами из горлышка кожаной фляги пробку, даже не заметив закровоточащих при этом десен, плеснул себе на ладонь бурой жидкости, и жестом сеятеля, с заговором, оросил поле боя:
- Заговорю от глаз, прежде себя,
глаз чужих, воинов наших,
заговорю от того, кто
сглазил тебя,
в глаза ему сажу, в сердце плетку,
в душу пепел,
из дома ему молнии, в двери ему огня.
Это моя тебе
Федограну молва. – Гремел голос знахаря.
Пронзительный визг тварей заложил уши, болью проникнув в самый мозг. Они стали лопаться как воздушные шарики, забрызгивая округу желтой воняющей клопами слизью, а обрубки живых мертвецов начали сжиматься, медленно превращаясь в сухие мумии.
Сражение вновь остановилось, а поле боя стало похоже на зловонную, разлагающуюся свалку. Напряженная тишина накрыла пещеру, так, что было слышно собственное сердце.
Федогран глотал поганый воздух широко раскрытым ртом, приводя дыхание в норму, Амирдовлат быстро обрабатывал его раны, той же самой жидкостью, что и остановил нечисть, и перевязывал их, заготовленными ранее бинтами, сотканными из крапивной нити.
Ведьма замерла в недоумении. Ее удивленные глаза вылезли из орбит, налились кровью, и смотрели в лицо Федограна, словно говоря: «Такого не может быть!».
Пауза затянулась не на долго. Старуха встряхнула головой, прогоняя наваждение, взвыла, брызнув слюной и взлетела, оседлав клюку.
В нее мгновенно полетели брызги отвара, брошенные рукой, ожидающего подобного со стороны старухи, знахаря. Они соприкасались с черным платьем Аджу, попадали на лицо и голые руки, и тут же вскипали маленькими фонтанчиками взрывов, вырывая мелкие кусочки ткани и плоти, которые мгновенно сгорали вспышками голубых искр. Но это не останавливало ведьму, она нарезала круги около защитников, выискивая возможность для атаки, и читая заклятье.
И тут глаза Федограна начали слипаться, и вместо ведьмы он увидел свою Алину. «Он, что? Сражается с собственной женой?» – Богатырь посмотрел вокруг, и никакого поля боя не обнаружил. Зеленый луг, сочная трава, светит солнце, цветы, и улыбающаяся молодая женщина, готовящаяся стать матерью, улыбается и манит его к себе.
- Я иду. – Попытался воскликнуть он и броситься вперед, но кто-то схватил его за плечи, и сунул в рот горлышко фляги, воин захлебнулся и закашлялся. Горькая как полынь жидкость потекла в горло, рассеяв видение. Грязь, вонь, ведьма, летящая прямо на опустившего руки Федограна, и крик Амирдовлата, вихрем ворвались в почти уснувшее сознание:
- Очнись!!!
Это он плеснул в рот все тот же бурый эликсир, и вернул затуманенный Аджу разум. Меч сверкнул, перерубив заскулившую от боли и обиды клюку ведьмы, а сама она упала и покатилась в дальний угол пещеры.
Медлить нельзя. Превозмогая боль в прокушенных ногах, и усталость, богатырь прыгнул следом.
- Остановись. - Взвыла старуха. - Давай договоримся. Я выполню все, что ты хочешь, только оставь жизнь.
Парень на миг замер, с занесенным мечем.
- Ты слишком много горя принесла в этот мир, и не заслуживаешь милости. – Выдохнул он гневом пылающие слова. – Сдохни тварь!
- Меч опустился одновременно с вытянувшейся рукой, ставшей вновь опрятной бабушкой, а не королевой смерти, ведьмы, коснувшейся раны на прокушенной ноге, и как злобным плевком прозвучавшими словами:
- Ты уйдешь вместе со мной.
Череп Аджу лопнул под сталью, брызнув черными шевелящимися мозгами с желтой кровью, которые тут же задымились облитые эликсиром знахаря, у Федограна подогнулись ноги, и он устало сел прямо в смердящую лужу.
- Спасибо. – Прошептал парень знахарю. – Если бы не ты, она заманила бы меня в ловушку своей ворожбой.
— Это тебе спасибо. – Засмеялся нервно Амирдовлат. – Если бы не ты, мы бы тут сдохли вместе.
- Оба молодцы. – Улыбнулся в ответ Федогран. – Пошли отсюда на верх, здесь такая вонь, что меня сейчас вывернет. Там по дороге, я видел ручей. Поедем, смоем с себя эту пакость. И горло прополоскаем свежей водичкой, у меня такое чувство, что без соли съел покойника. - Он поднялся и не оборачиваясь зашагал на выход.
Казавшимся нескончаемым бой, на самом деле занял не более нескольких минут. Солнце все еще висело низко над горизонтом и улыбалось, поздравляя героев. Или это так ему показалось? А откуда тут взялись Бер с шишком, жарят на костре мясо? Вул о чем-то разговаривает с Алинкой, и машет ему рукой. Волот тащит из леса дрова. От куда они тут? Их не должно быть здесь, они далеко. Глаза затуманились, острая игла боли воткнулась в висок и мир погас.
Федогран успел сделать всего несколько шагов по зеленой траве, несколько глотков свежего воздуха и упал, раскинув руки с застывшей, удивленной улыбкой на губах, и широко раскрытыми глазами, смотрящими прямо на солнце. Боль ушла, и сердце больше не билось.
Тьма.