Подняла голову, а на лице, кажется, одни глаза — большие, глубокие, тоскующие.
— Письма-то его я на память знаю, — словно стесняясь этого, прошептала женщина и поднесла концы платка к глазам.
— Не надо, мама, — взяла ее за руку молодая, и в ее голосе послышались горечь и та же тоска.
«Не до меня тут…» — подумалось Шорохову, и он незаметно вышел из помещения. Куда теперь?
Миновал проходную, поприветствовав дежурного. Остановился в нерешительности. Давно ли — еще и недели не прошло — как впервые он подошел к этой проходной. Ничего не изменилось за эти дни. Все так же стоит выкрашенный в черный цвет пустой корпус трофейной магнитно-акустической мины и рядом с ней огромный якорь адмиралтейского типа. Якорь настоящий, не раз опускавшийся на дно моря — об этом говорят и стершиеся о грунт лапы, и изъеденный морской водой и древоточцами шток. Может, он был на одном из кораблей парусного флота, затопленных в Севастопольской бухте? Кто знает… Ведь именно такие якоря были на парусниках.
«В отставку старик пошел», — подумал тогда лейтенант, да и теперь с уважением взглянул на якорь.
Да, за эти дни ничего не изменилось, а настроение…
…Кто в детстве не мечтал о подвигах? У Виктора Шорохова, как, впрочем, и у его друзей, эта мечта была неразрывно связана с морем. Может быть, в этом сыграла свою роль картина «Гибель «Орла»? Привез ее как-то по весне киномеханик да и застрял в селе из-за бездорожья на целый месяц. Крутил картину, от нечего делать, через день. И кому-кому, а ребятишкам повесть о гибели «Орла» и о возвращении его к жизни не надоедала.
Когда, наконец, установилась дорога и киномеханик уехал, ребята долго скучали, как всегда скучаешь о хорошем друге, и потом нередко в заводях местной таежной речушки виделись им просторы океана.
Во время войны друзья вырезывали и подклеивали в альбомы каждое сообщение о выдающихся подвигах, но предпочтение все же отдавали морякам. И, конечно же, каждый мечтал сам совершить подвиг, но что поделаешь, если жили они в далеком сибирском селе? Не раз они обращались в военкомат с просьбой отправить на фронт, а однажды даже пытались убежать. Но и то, и другое окончилось безрезультатно.
И все же мечта Виктора о море сбылась. После окончания десятилетки ему в военкомате предложили поехать в минно-торпедное училище. Согласился. Конечно, хотелось бы стать водолазом, но мины и торпеды такое оружие — никогда не устареет.
Учеба, практические плавания… Пришлось даже несколько раз на траление сходить. А потом выпуск, назначение в часть. Всю дорогу Шорохову не давали покоя мысли: куда его назначат, что ему придется делать?
«Ничего, в море мин еще немало… Загорать не придется!» — к такому выводу в конце концов пришел лейтенант.
В городе задерживаться не стал — еще, мол, успею осмотреться — и прямо в часть. Обезвреженная мина и якорь-ветеран у проходной еще более подняли и без того отличное настроение Виктора. Вот уже и все формальности, связанные с прибытием в часть, остались позади. Теперь главное — служба. У двери кабинета флагманского минера он чуть-чуть, так, чтобы не нарушать требования Устава, сдвинул фуражку набекрень, одернул тужурку, поправил галстук, кортик, постучал и шагнул в кабинет.
— Товарищ капитан третьего ранга! Лейтенант Шорохов, выпускник минно-торпедного училища, прибыл для прохождения службы!
Офицер встал, вышел из-за стола, слегка сутулясь, сделал несколько шагов навстречу Шорохову и протянул руку.
— Рыбаков, — несколько глуховатым голосом сказал он.
У Шорохова даже дух захватило — капитан третьего ранга Рыбаков! Так вот с кем ему придется служить…
— Садитесь, товарищ лейтенант, — пригласил Рыбаков.
Шорохов, не спуская глаз с Рыбакова, машинально опустился на стул. Ему просто не верилось, что вот этот высокий, худощавый, чуть-чуть сутулящийся, словно от привычки всегда смотреть вниз, офицер и есть капитан третьего ранга Рыбаков, человек, о котором курсант военно-морского училища Виктор Шорохов много слышал, много читал, причем не только в очерках о боевых подвигах моряков — имя Рыбакова встречается и в учебниках по минному делу.
А вот если бы встретил его просто так, на улице, даже и внимания не обратил бы — такой же человек, как и многие. Высокий рост? Что ж, среди морских офицеров немало есть высокого роста, причем почти все высокие люди немножко сутулятся. Лесенка орденских планок на груди? У бывалых моряков не редкость и Звезда Героя. Разве только разбавленные сединой волосы да мелкая сетка морщин вокруг глаз могли бы сказать многое, но ведь этого при мимолетной встрече можно и не заметить.