Итак, мы приступаем к изложению легенды — легенды, без которой не может обойтись история США, чтобы не быть незаконно и несправедливо обедненной. Легенды, но не голого вымысла. И, как всякая легенда, в основе которой лежит историческая реальность, легенда о Джоне Смите — необходимый источник для восстановления черт жизни первых английских поселенцев в Америке.
На одном из ранних портретов Джона Смита можно прочесть надпись: «Медь снаружи[35] — золото внутри». Это несомненный отголосок давних споров. В частности о том, следует ли считать Джона Смита джентльменом. В официальных документах Виргинской компании, на службе у которой он состоял, его относили к таковым. Но он не был благородного происхождения и не занимал высоких постов, которые могли бы заменить родовитость. Поэтому при его жизни и в первые полвека после его смерти английские аристократы не признавали его джентльменом, произносили его имя с пренебрежением. Таким образом, кроме прочего, они мстили ему за его нелестные отзывы о поведении джентльменов, с которыми он основал Виргинию. Англиканский богослов Генри Вартон, написавший «Жизнь Джона Смита»{31} в 1685 г., когда Англия переживала период католической и абсолютистской реакции, всячески противопоставлял простое происхождение Смита, его народный здравый смысл, работоспособность и предприимчивость тщеславию и тунеядству «благородных» колонистов. Через 200 лет американский историк Дж. А. Дойл, удовлетворяя, вероятно, снобистские претензии американского обывателя, утверждал, что Смит — «сын линкольнширского джентльмена».{32} Так находили выход, с одной стороны, желание принизить составителя «Общей истории», а с другой — возвысить его. Позже более внимательное отношение к документам позволило подойти достаточно близко к истине.
Джон Смит родился в 1580 г.[36] во владении лорда Уиллоби в Линкольншире. По свидетельству самого Джона, его отец происходил из семьи Смитов — старожилов местечка Крадли (Ланкашир), а мать — из семьи Рикандс в селении Хэк (Йоркшир). Больше о своем происхождении Джон ничего не сообщает. Будь он урожденным джентльменом, он не преминул бы упомянуть об этом. Принято считать, что семья его — крестьянская, немалого достатка.
Мальчик посещал приходскую школу, а затем школу соседнего городка (grammar school). В 1595 г. его отдали в учение к купцу из Линна — «крупнейшему тамошнему торговцу» (С., II, 822). Смерть отца в следующем году и ссора с матерью толкнули юношу на поиски новой судьбы. Он отправился в Нидерланды, где сражался против испанцев в армии Соединенных провинций. Какое-то время Джон был компаньоном-слугой сына лорда Уиллоби, проводившего время во Франции. Вернувшись на родину, Джон служил на конном заводе графа Линкольна. Это сделало из него хорошего наездника, но явно не удовлетворило честолюбия и авантюристических наклонностей.
Он опять во Франции, чтобы воевать на стороне Генриха IV против Гизов. Но здесь преобладали интриги, а Джон жаждал ратных подвигов. Поэтому в 1602 г. он отправился в Венгрию, подвергшуюся нападению турок. На пути туда, в одном из французских портов, у Джона украли весь багаж. Когда после долгих испытаний он взошел на борт другого корабля, то оказался в компании пилигримов-католиков. Считая англичанина, на родине которого не признавали «божественной власти» папы, злокозненным еретиком, они выбросили Джона за борт. Он едва спасся, доплыв до небольшого острова, неподалеку от которого проходил корабль. Несчастного подобрали бретонские пираты. Вместе с ними он участвовал в нападении на венецианское судно. Во время абордажа Джон так отличился, что пираты, согласно легенде, отдали ему значительную часть захваченного золота и, по его просьбе, высадили на итальянском берегу.
Странствуя по Апеннинам и Балканам, Джон, наконец, прибыл в армию эрцгерцога Фердинанда Австрийского. С его войсками и войсками владетеля Трансильвании Сигизмунда Батория юный искатель приключений участвовал во многих сражениях и довольно скоро, проявив, по его собственным словам, «превосходную военную хитрость» при осаде Оберлимбаха, а также «не худшую в других случаях» (С., II, 829), получил чин капитана. Под именем «капитана Джона Смита» он и вошел в историю. Приобрел он и дворянское звание — с пожалованием герба, на поле которого были изображены головы трех турецких воинов. Такой чести Смит удостоился, насколько можно судить, в 1602 г., победив на поединке одного за другим трех турок, после чего вдохновленные его подвигом войска христиан сумели завладеть крепостью, защитники которой до того отражали все их атаки. Это, разумеется, легенда (С., II, 311–342). Но она, как показали исследования, имеет под собой реальные основания.