Родители Джорджа долго и мучительно болели. Болезнь свела обоих с ума и заставила окончить дни в психиатрических клиниках. Юный Карпатски в то время еще ходил в школу. Он остался на попечении деда, которого очень любил… Но и дед вскоре умер, лишь на несколько лет пережив собственного сына. Джорджу пришлось жить с дальними родственниками, третировавшими его.
И всю дальнейшую жизнь героя романа преследовали несчастные случаи, болезни, страдания и бесконечные потери — родных, друзей, любимой женщины…
Но после очередного приступа непонятной болезни с осложнением на мозг Джордж вдруг обрел способность видеть вокруг себя призрачных существ ужасного и гротескного вида, коих больше не дано было узреть никому. Постепенно он понял, что именно эти твари ответственны за все то, что люди полагают волей случая, превратностями судьбы или злым роком. Очевидно, Джордж не мог ни с кем поделиться своим открытием, не рискуя разделить судьбу родителей, и ему оставалось в одиночку изучать тайные силы, плетущие свои незримые сети вокруг нас. Рациональный ум Карпатски никак не мог принять идею трансцендентного зла, равно как и добра. Разными способами он пытался вступить в контакт с чудовищами и выяснить смысл их деяний. Чтобы обратить на себя внимание, Джордж разрушал какие-то их планы, и в конце концов, по-видимому, разозлил…
К сожалению, роман обрывался буквально на полуслове. Ошарашенный этим, я посмотрел номера страниц — нескольких явно не хватало! Если их и вырвали из книги, то сделали это весьма аккуратно. Мысленно обругав неизвестных злодеев, я принялся за послесловие.
В нем критик, некто Вадим Бражников — очевидно, недавно вкусивший прежде запретных плодов Фрейда и Юнга — вовсю растекался мыслью по древу. По его просвещенному мнению, систематически убивая и калеча героев в своих произведениях, автор как бы совершал ритуальные жертвоприношения, стремясь оградить себя от темных сил. Что на самом деле бесполезно, ибо они суть неотъемлемая часть личности писателя, его "обратная сторона Луны". "Когда, — велеречиво писал Бражников, — автор, словно беззастенчивый и достоверный хронист описывает те чудовищные лики, коими наполнено его бытие, он описывает на самом деле того единственного, уродливого монстра, в общении с которым у него есть немалый опыт, а именно — самого себя". Об этом же, якобы, свидетельствовал и финал (которого мне, увы, так и не довелось прочесть).
В отличие от критика, я лично сделал для себя совсем иной вывод. Чудовищем был не автор, а весь наш мир. Если не прятать голову в песок, то это довольно жуткое место. На каждого из нас в любой момент может обрушиться удар судьбы, губительный и бессмысленно жестокий. Подобно Джорджу Карпатски мы будем спрашивать — зачем, почему? — и не находить ответа. Должно быть, проще жить тем, кто верит в Бога.
Несколько дней я был под впечатлением от этой страшной книги.
Потратив пару часов рабочего времени на поиски в Интернете, я так ничего и не нашел — ни о Геннадии Голубеве, ни о его романе, равно как и об издательстве «Эйбон-пресс», выпустившем книгу. Последнее, впрочем, меня не удивило: немало ему подобных возникло и сгинуло за эти годы в бурных водах рыночной экономики. Но что случилось с автором? Умер ли он, покинул ли Родину, или просто навсегда застрял в печальной категории "писателей одной книги"? Жаль, если такой талант пропадает втуне. Я рассматривал выцветшую фотографию Голубева на последней странице обложки, и его хмурое невыразительное лицо казалось мне смутно знакомым.
Озарение посетило меня однажды вечером, когда, возвращаясь с работы, я остановился придержать лифт для входящего в подъезд человека с собакой.
Это был мой сосед сверху, Георгий Петрович. Собственно, я ничего не знал о нем, кроме того, что живет он один, а по ночам его, должно быть, мучает бессонница — иногда, просыпаясь глубокой ночью, я слышал скрип его шагов над головой. В наш дом он переехал несколько лет назад, вид имел вполне интеллигентный, носил очки и бороду, а собака у него была большая, черная и гладкая — к сожалению, в породах я не разбираюсь… Должен признаться, она почему-то вызывала у меня безотчетный страх, хотя никогда не была агрессивной.
Мы с соседом поздоровались и поехали вместе, как это бывало прежде много раз. И тут я узнал его! Это было поистине невероятно…
— Простите, — робко начал я. — Э-э… Мой вопрос может показаться странным, но… это не вы — Геннадий Голубев?