Выбрать главу

— Что? — удивленно переспросил старик. — Странно, что вы спросили. Я действительно кое-что слышу. Что-то бессмысленное, я не знаю этого языка…

— А все-таки?

— Это звучит примерно так: "Зи дингир ана канпа! Зи дингир киа канпа!"

В следующую секунду лицо флейтиста исказилось безмерным удивлением и ужасом. И немудрено, учитывая, ЧТО ему довелось увидеть.

— Отдай флейту, — сказал я, требовательно протягивая шестипалую руку. Словно сомнамбула, старик вручил костяную трубку мне. Она дрогнула у меня в ладони, но смирилась. Я удовлетворенно кивнул бывшему хозяину:

— Словом Единого и Силой Стражей ты свободен. Иди же с миром!

Старик медленно повалился на стол с блаженной улыбкой на лице. Когда его найдут, то решат, что он задремал и мирно умер во сне. Да так оно, в общем-то, и было.

Я вышел из дома, огляделся по сторонам, расправил крылья и поднялся ввысь, растворившись в бесконечной синеве неба.

25 ноября 2000

Шкатулка с секретом

"Одиннадцать вечера. Луна заглядывает в окно непрошеной гостьей.

Если мои предположения верны, то смерть уже близко. Но прежде я должен записать признание, дабы не унести в вечность свою позорную тайну.

Итак, я хочу прояснить обстоятельства таинственного исчезновения… нет, хватит лжи! ужасной гибели Джона Филлипса Уэтли, вина за которую лежит на мне всецело.

Может, кому-то происходящее со мной покажется бредом взбудораженной совести. Но что же она спала столько лет, прежде чем напомнить о себе столь чудовищным образом? Если я переживу эту ночь, останется только посмеяться…

Это признание бывшего колдуна и убийцы в ожидании возмездия.

Знайте: Джон Уэтли умер, открыв шкатулку Мергала, и виной тому — я!

Я купил ее много лет назад, на дворовой распродаже. Удивительно, какие древности так порой можно приобрести. Судя по сплетням, вещица эта осталась от какого-то чокнутого старика, чью рухлядь теперь готовы были сбыть за бесценок дальние родственники.

Шкатулка эта была прямоугольной формы, из темного дерева; запертая, но без отверстия для ключа, наподобие головоломки. Все ее грани покрывал причудливый асимметричный узор, от которого у меня перехватило дыхание.

Ибо в сплетении линий, штрихов и звезд я распознал символы одного из древних колдовских языков, коими посвященные пользуются с незапамятных времен. Одни полагают, что языки эти изобретены специально, дабы скрыть тайное знание от простых смертных; другим же ведомо, что изначальные тексты были написаны не на Земле.

Вот что гласила та надпись:

"Духи земли, помните! Духи неба, помните!

Я, Мергал из Ирэма, свидетельствую, что искусством моим и волей Древних заключено в сем ларце создание из рода Дхолов.

Внемли, неведомый брат! Отворишь его стихом Седьмым из Книги Теней.

Но помни: Cпящий покорится лишь Избраннику, чей род смешал кровь с посланцами Звезд, да пребудет на нем благословение Неназываемого!

Если же отворить сей ларец дерзнет недостойный, то познает он гнев Изначальных в краткий миг жизни своей и вечном посмертии…"

Мне доводилось читать о дхолах, хоть это одна из тех тем, где трудно отделить правду от вымысла и пустых гипотез. Якобы твари эти обитали на Земле и соседних планетах миллиарды лет назад, но исчезли, когда изменились условия в этой части Галактики. Однако эон этой расы не закончился, и, в известном смысле, не кончится никогда, ибо дхолы способны перемещаться во многомерном континууме пространства-времени. К счастью, немного миров и времен, пригодных для их обитания, иначе жизнь во Вселенной находилась бы в непрестанной опасности.

Шкатулка Мергала много лет пылилась на полке в моей лаборатории.

Не скажу, что все было так просто. Сначала она манила меня своей опасностью, заключенным в ней ужасом, словно ящик Пандоры. Возможно, подобные чувства испытывает стоящий на краю пропасти. Ведь я выучил запретный стих наизусть, и порой мне стоило больших усилий не произнести его, кусая язык и губы до крови. Потом это безумие как-то отступило…

Оно вернулось вновь, когда я взял ученика.

Нам, колдунам, нужны ученики, но что бы вам ни говорили, ничего бескорыстного в этом нет. Потребность эта продиктована нашим вечным одиночеством, внутренней раздвоенностью, сознанием непохожести на других… А также, будем честны, наслаждением от власти над душой неофита!

Джон Филлипс Уэтли доставил мне это удовольствие, бросившись в магию со всем энтузиазмом юности — ведь он был молод! Таким и остался навеки… Милый мальчик, добрый и наивный, которого я совратил своим темным искусством и запретным знанием.