несколько дней они уже атаковали «Дефианты» в лоб или снизу сзади из «мертвой»
зоны... Все повторилось во время эвакуации Дюнкерка. Это был звездный час
«Дефиантов». Немцы принимали их за «Харрикейны» и действовали соответственно, а
«Дефианты» этим пользовались. В результате посбивали кучу немецких самолетов.
Англичане пишут, что их было тридцать семь, немцы признают только четырнадцать.
Истина, как говорится, где-то рядом.
— Примерно так, да, — нехотя согласился Гастингс. — В маневренном бою «Дефиант»
имел шанс только в том случае, если набрасывался на одиночный, отставший «Мессер». И
очень скоро эти самолеты стали использоваться в роли ночных истребителей — ночь
покрывала их недостатки, а потом и в роли спасателей на море. Правда, тоже недолго: в
сорок втором их уже заменили на «Спитфайры».
— Сейчас сохранились? — спросил Вася.
— Один экземпляр — в музее королевских ВВС, — ответил Гастингс.
— Конечно, вы навещаете своего «родственника»? — подсказал дракон.
Гастингс и бровью не повел.
— А как же, — ответил он. — На Рождество — обязательно.
© А. Мартьянов. 23.12. 2012.
59. «Летучая учителка»
Франсуа Ларош покосился на Уилберфорса Гастингса. Оба они держали под ручки
фройляйн Брунгильду и за ее спиной обменивались сердитыми взглядами. Соперничество
Англии и Франции никогда не прекращалось.
Фройляйн Брунгильда, возможно, подозревала об этих взглядах, которыми украдкой
обменивались оба летчика. Но не придавала им слишком большого значения.
— Мадемуазель Брунгильда изумительно шарман рассказывает об авиатрисах, —
сообщил Ларош тоном, который заставлял флайт-лейтенанта понять: у французского
летчика с очаровательной фройляйн давние, пусть и строго платонические, отношения.
Но Уилберфорс Гастингс с хладнокровием истинного англичанина лишь пожал плечами и
молвил:
— Оу. Но это же естественно. В начале двадцатого века авиация была для юных леди
самой верной дорогой к эмансипации. Не так ли?
— Смотря для кого, — сказала Брунгильда. — Большинство действительно летали ради
полетов. А начинали — потому что желали доказать: в мире техники женщины могут
добиться таких же успехов, что и мужчины, и даже превзойти их.
— Я же говорил, — одними губами произнес Гастингс.
— С другой стороны, взять такую изумительную «звезду» авиации раннего периода, как
Кэтрин Стинсон, — продолжала фройляйн Шнапс самозабвенно. — Вовсе не авиация и не
эмансипация были ее первоначальной целью. Видите ли, ей нужны были деньги. Она
хотела учиться музыке, и не в Америке, а в Европе. И пришла к выводу, что проще всего
заработать большую сумму, выступая на авиационных шоу.
— Очень необычный ход мысли для молодой девушки, — заметил Гастингс.
Франсуа Ларош пожал плечами:
— Не стоит недооценивать мадемуазель. У них всегда найдется запасной трюк в
ридикюльчике.
— Именно. Представьте себе Кэтрин, — Frau Leutnant прикрыла глаза. — Хорошенькая,
очень маленького роста, девочка-миниатюра. Она родилась в 1891 году в Форт Пейн, штат
Алабама. За двенадцать лет до первого полета братьев Райт. Была старшей из четверых
детей. И вот Кэти решает стать пианисткой. Родители в восторге. Покупают для девочки
фортепиано. Но где добыть денег? Кэти выдает им свою гениальную идею: сначала она
научится летать на самолетах, выступит с воздушными трюками, выиграет какое-нибудь
соревнование, получит приз, — словом, быстренько соберет необходимую сумму — и
здравствуй, музыка!
— Весьма сложный и извилистый путь к цели, — задумчиво проговорил Франсуа. —
Характерно для женского ума, между прочим. Но как ей позволили?..
— Как-то позволили... — Брунгильда пожала плечами. — Кэти, надо думать, умела
убеждать. Так или иначе, ее не только отпустили в Чикаго, но и разрешили продать
пианино. Ведь для того, чтобы учиться летному искусству, требовались деньги.
— Кстати, сколько стоило фортепиано по тем временам? — поинтересовался Гастингс.
— Пятьсот долларов, — Брунгильда развела руками. — Огромные деньги. Как раз в такую
сумму, в общем, и обходились летные уроки.
— И кто же согласился учить девушку летать? — Франсуа более аккуратно завязал свой
белый шарф, поправил перчатки.
— По тем временам найти преподавателя было непросто, — согласилась Брунгильда. —
Кэти обратилась к одному из первых известных авиаторов — Максу Лилли. Он с
сомнением посмотрел на эту девочку — слишком маленькую... и вообще — девочку! Ей
пришлось уламывать его и в конце концов он согласился. И что же? Четыре часа уроков
— после чего он доверил ей самостоятельное управление самолетом. 12 июля 1912 года
Кэтрин Стинсон стала четвертой американской женщиной, получившей летную
лицензию.
— Неплохо, — кивнул Гастингс. — Весьма целеустремленная леди.
— Она выступала по всей стране. Лилли обучил ее кое-каким воздушным трюкам. И вот
уже десятки, сотни зрителей взволнованно наблюдают за фокусами, которые Кэти
выделывает в небе. На ярмарки, где она выступала, приезжали со всего штата...
— А когда она поступила в свой музыкальный колледж или куда она там собиралась? —
поинтересовался Франсуа.
— Думаю, вы уже догадались, — Брунгильда улыбнулась. — Никогда. Авиация оказалась
гораздо интереснее, чем музыка. Так что заново покупать фортепиано уже не
понадобилось. Кэтрин не только «заболела» сама, но и «заразила» всю семью: младшую
сестру Марджори и обоих братьев, Джека и Эдди. В общем, в 1913 году Кэти и ее мама...
— Стоп, при чем тут мама? — удивился Франсуа. — До сих пор мы, кажется, говорили о
молодых Стинсонах?
— Маму она тоже увлекла идеей, — объяснила Брунгильда. — Миссис Эмма Стинсон
поняла, что авиация сулит хорошие перспективы. И основала в Хот-Спрингс, где в то
время жила их семья, авиационную компанию «Стинсон» — Stinson Aviation Company.
Мама была коммерческим директором компании, Эдвард Стинсон — главным
механиком... Спустя короткое время все они перебрались в Сан-Антонио, штат Техас.
Сначала — Макс Лилли. Он получил разрешение использовать плац форта «Сэм
Хьюстон» в качестве летного поля. Ну и вообще в Техасе подходящий климат — можно
летать хоть круглый год. И подходящий рельеф местности — много равнин. И
тренироваться, отрабатывая все новые и новые трюки.
— А за Лилли подтянулась Кэти, — кивнул флайт-лейтенант Гастингс. — Ясно...
— Вслед за Кэти туда же перебралась мама со своей летной школой «Стинсон», —
продолжала Брунгильда. — На 750 гектарах земли они устроили летное поле — Stinson
Municipal. Кэти постоянно совершенствовала трюки, выполняла все более и более
сложные. Самым опасным считалась «мертвая петля», и она его освоила.
— Аварии были? — нахмурился Франсуа.
— Аварии были, были и аварийные посадки, и самолеты она разбивала, но вообще Кэтрин
всегда очень тщательно следила за исправностью техники, — ответила Брунгильда. — По
ее мнению, Макс Лилли, погиб именно потому, что пренебрег этим правилом... Да, и еще
Кэтрин самая первая начала летать на самолете ночью.
— Первая из женщин? — уточнил Гастингс.
Как англичанин, он весьма интересовался темой ночных полетов.
— Первая из всех людей, — ответила Брунгильда. — В 1915 году она устроила ночное
рекламное шоу. Промчалась по темному небу над Лос-Анджелесом, рассыпая искрами