трехсот самолетов!
— Я плохо помню историю данного конфликта, поскольку Англия не принимала в нем
участия, — признал Гастингс. — Кажется, там японцы побеждали?
— Это как сказать, — надулся Вася. — В первые три месяца — да, самураи давали
прикурить. Но потом мы, как и всегда, победили.
— Россия не всегда побеждала Японию, — напомнил Гастингс. И, обратив внимание на
выражение Васиного лица, тотчас извинился: — Прошу прощения, сэр. Я должен был
подумать о том, что вас это заденет.
— Правда может ранить, но не может оскорбить, — пробурчал Вася.
— Звучит по-самурайски, — улыбнулся Гастингс.
— Когда вы так улыбаетесь, Гастингс, вы похожи на лошадь, — не выдержал товарищ
младший лейтенант.
— Оу, — невозмутимо отозвался англичанин, — но это неизбежно. Я из дворянской
семьи, а каждый дворянин просто обязан походить на собственную лошадь.
— Ваш английский юмор сбивает меня с толку, — предупредил Вася. — Он на то и
рассчитан? Это такое секретное оружие Великобритании?
— Ну что вы, сэр! — притворно возмутился Гастингс. — Напротив! И я хотел бы
услышать вашу версию истории.
— В общем, таких грандиозных воздушных боев, как тогда в Монголии, раньше не
бывало, — заговорил Вася, постепенно успокаиваясь. — Цифры, конечно, не могут
считаться абсолютно точными, но самолетов с обеих сторон участвовало почти полторы
тысячи. Случалось, одновременно в воздухе находилось до семисот самолетов. Наших и
японских. А участок, над которым все это происходило, — совсем маленький, километров
семьдесят. Вот и считайте.
Гастингс прикинул в уме:
— Выходит по десять-двенадцать самолетов на километр фронта.
— Что скажете? «Битва за Англию»? — прищурился младший лейтенант.
— О «битве за Англию» потом как-нибудь поговорим, — обещал Гастингс. — Там было
много славных эпизодов. И много настоящих асов.
— Вот эти все «асы», «короли воздуха»... — вздохнул Вася. — Чем больше про них
слышу, тем больше разбирают сомнения. Не то чтобы я, опять же, сомневался в героизме
летчиков, вовсе нет, но цифры обычно не сходятся. Мне жаль это признавать, однако и
советские, и японские данные называют нереальное число потерь. В боевых действиях
принимало участие меньше самолетов, чем объявлено сбитыми.
— Но как такое возможно, сэр?
— А во время «битвы за Англию» подобных вещей не случалось?
— Мы говорим сейчас о Халхин-Голе, — напомнил Гастингс. — Будьте джентльменом.
— Постараюсь, — буркнул товарищ младший лейтенант. — Ну как такое возможно? Да
очень просто. Никакого подтверждения, что самолет реально сбит, от летчика не
требовали. Писали обычно — «по донесению личного состава». А что там видел личный
состав? Сбитым считался самолет, который «беспорядочно падал вниз и скрылся в
облаках».
— Так и что же? — настаивал Гастингс. — Почему бы такому самолету не быть сбитым?
— Я вам объясню свой взгляд на эти вещи, — кивнул Вася. — Смотрите. Что изменилось
в самолетах по сравнению с Первой Мировой?
— Что? — спросил Гастингс.
Вася поднял палец:
— В первую очередь — живучесть. Скорость. Дистанции воздушных боев. То, что ваши
предки-рыцари назвали бы «оборонительным вооружением».
— А разве пулеметы?.. — начал Гастингс.
— Перехожу к этому, — кивнул Вася. — Вооружение истребителей осталось практически
прежним: два-четыре пулемета винтовочного калибра. Прицельные приспособления если
улучшились, то ненамного.
— Позвольте, сэр, а пушки? Были же пушки?
— На И-16, — подтвердил Вася. — Их использовали в качестве штурмовиков. То есть,
каков итог? Таков: процент попаданий снизился, ущерб от попаданий — тоже. Был
случай, сел «ишак» — в нем насчитали восемьдесят пробоин. И ничего! Через день опять
взлетел. То есть, пилот видит, как пулеметная очередь прошивает вражеский самолет, как
самолет пикирует. Отсюда делается вывод: враг сбит. Японцы, кстати, умели имитировать
беспорядочное падение...
— Это они ловко, — согласился Гастингс.
— Они вообще были ловкие ребята, — признал Вася. — Не отнимешь. В начале
конфликта наши проигрывали им по всем статьям: уровень подготовки у японцев был
выше. Что у них особенно здорово — так это как они были обучены групповому бою. В
групповом бою какой принцип важен, знаете?
Гастингс поднял брови, демонстрируя желание услышать ответ как можно скорее.
— «Бей не того, кто бьет тебя, бей того, кто бьет твоего товарища», — закончил Вася. —
Если ты в состоянии бросить свою жертву недобитой и помчаться выручать товарища, то,
считай, битву вы выиграли. Дальше. Что делали самураи?
— Вы хотите поговорить об их тактике? — вежливо уточнил Гастингс.
— Если вам угодно, сэр, — подхватил Вася. — Тьфу, эта англомания заразна... В общем,
летят самураи. Они чего хотят? Хотят они преимущества в высоте. При виде большой
группы вражеских самолетов в атаку не бросаются, выслеживают одиночек. Видят
одиночку, дают очередь — и обратно в строй. Если их строй разбить, всегда идут вверх. И
что особенно важно — стреляют из любого положения. И хорошо стреляют. Был у них
прием — разойдутся с советским истребителем на встречных курсах, выполнят
полупетлю и открывают огонь сзади-сверху прямо из перевернутого положения. А?
Наших в те годы такому трюку даже не учили.
— А у вас как? — спросил Гастингс.
— У нас... Ошибок много делали, — горестно признал Вася. — Учили индивидуальному
бою отдельных самолетов, а групповым боям не учили. А на Халхин-Голе постоянно
приходилось сталкиваться с большими группами. Потом ситуация переломилась —
срочно прислали из Москвы группу опытных летчиков, молодых пилотов обучали прямо
на месте.
— Я так понимаю, русские, как всегда, победили благодаря неисчерпаемым ресурсам
своей большой страны, — сказал Гастингс. — Численный перевес, что ни говори, —
огромная сила. — И помолчав немного, прибавил: — Простите, сэр, но вы сами говорили,
что правда не может быть оскорбительной.
— Это правда, — нехотя признал Вася, — но не вся. Давайте уж будем точными.
Численное превосходство вовсе не является автоматической гарантией победы. Вот вам
пример, для меня лично болезненный: 22 июня 1939 года, — дата очень мрачная во всех
отношениях, — у советских летчиков был пятикратный численный перевес, а все-таки мы
проиграли. Нет, одной массы мало, требуется еще и умение.
— Я знаю, что у Советов были И-16, — заметил Гастингс. — А еще что?
— Р-5 — в вариантах штурмовика и разведчика, — сказал Вася. — И-15 бис, СБ... И-15
бис был вообще машиной устаревшей, проигрывал японским истребителям по всем
параметрам, да и летал медленно. Но именно этот самолет, да еще И-16 были основными
на Халхин-Голе до июля. Потом на их место пришли «Чайки». Раций, например, на
истребителях не было, только на бомбардировщиках. В истребительной авиации команды
подавали по старинке — визуальными сигналами. Крыльями покачал, руками помахал. А
наведение с земли — вообще слезы: выкладывали белые полотнища ткани в форме
стрелы. Куда стрелка показывает — туда лететь.
— А у японцев? — поинтересовался Гастингс.
— Главный тогдашний японский самолет — Ки-27 Накадзима.
— «Нэйт»? — переспросил англичанин.
— Она, — подтвердил Вася. — Вообще трудный для противника самолет. Обычно всегда
забирался выше советских. От И-16 предпочитал уходить по набору высоты, потому что
на пикировании оторваться от «ишака» не мог. Но тут другая засада: Ки-27 на выходе из