— Ну и как? — спросила Брунгильда. — Хороший это был самолетик, а? Жаль, что
больше не летает?
— Надо будет — залетает! — сказал Вася убежденно. — Свое дело он сделал, как мог.
Брунгильда засмеялась:
— Я всегда знала, что деревянный биплан в конце концов захватит ваше сердце, товарищ
младший лейтенант!
© А. Мартьянов. 24.03. 2013.
71. «Сабля» без хвоста
Ганс Шмульке огляделся по сторонам и присвистнул:
— Эй, есть кто-нибудь?
— Есть, — раздался голос, и перед Гансом предстал «во всей красе» Билл Хопкинс.
Штаб-сержант по обыкновению заменял механиков. Хобби у человека такое, лично
знакомиться с эксплуатируемой техникой. Его комбинезон был весь заляпан машинным
маслом, на щеке красовалось темное пятно.
— Привет, танкист, — кивнул Хопкинс. — Пришел проведать Васю? Товарищ младший
лейтенант еще в небесах.
— Да я так просто заехал — глянуть, как вы живете, — объяснил Шмульке.
— У нас тут реактивная тема вовсю идет, — объяснил Хопкинс. — Правильнее было бы
сказать — «летает», но она не столько летает, сколько падает.
— А сам ты как насчет реактивных самолетов? — спросил Шмульке.
— Мне любопытно, как они устроены, — сказал Билл. — Сама идея прогресса меня
восхищает. Начинали войну с бипланами, с небесными тихоходами, а заканчивали уже с
реактивными. Все-таки прогресс — поразительная штука.
— Не поспоришь, — согласился Шмульке. Он беспокойно оглядывался по сторонам.
— Горыныча, что ли, высматриваешь? — засмеялся Билл.
Шмульке неопределенно пожал плечами:
— Шутки у вашего змея бывают... неожиданные.
— Да ладно тебе, Горыныч прекрасен, — махнул рукой Билл.
— Ага, прекрасен, когда... — Шмульке заметил планирующего к ним дракона и быстро
закончил фразу: — ...когда летит в небе, широко раскинув крылья.
— И извергая пламя, — завершил Горыныч, плавно приземляясь возле собеседников. —
Здравствуй, рожденный ползать.
— Между прочим, мы ползаем довольно быстро, — обиделся Ганс. — И пламя извергаем
не хуже некоторых.
— До реактивных скоростей бронетехнике все равно далеко, — заявил Горыныч. — Уфф.
Едва оторвался. Быстрая штука — этот бесхвостый F7U Cutlass. Одно утешение для
древнего змея — она все-таки ненадежная.
— Просто самолетик опережал свое время, — возразил Хопкинс.
— Видал? — Горыныч обратился к Гансу Шмульке, показывая на штаб-сержанта. — Он у
нас поборник прогресса.
— Никогда этого не скрывал, — с достоинством отозвался американец. — И мне нравится
Cutlass.
— Да эту штуку дольше испытывали, чем эксплуатировали, — заметил дракон. — О чем
это говорит?
— О том, что она опережала свое время, — упрямо повторил штаб-сержант. — Это был
очень интересный палубный самолет.
— Погоди-ка, — вмешался Шмульке, — имелся какой-то немецкий самолет, который
американцы после войны прибрали и потом вовсю использовали заимствованные оттуда
находки...
— Что вспомнил!.. — хмыкнул Билл Хопкинс. — Да, существует версия, что в основу
Cutlass были положены разработки фирмы Arado. Мол, после окончания Второй Мировой
американцы эксплуатировали идеи немецкого гения.
— А это так? — настаивал Шмульке.
— Я тебе вот что скажу: это может быть и так, а может, и нет. Известно ведь, что
прогрессивные идеи приходят в голову не одному человеку на земле, а сразу нескольким,
и зачастую одновременно. В любом случае, строила этот самолет американская фирма
«Чанс Воут».
— Видишь ли, мой мальчик, — вступил дракон, — ВМС США захотели иметь дневной
палубный истребитель, который летал бы со скоростью под тысячу километров в час на
высоте более двенадцати тысяч метров. Фирма «Чанс Воут» уже отличилась: во время
войны именно она сделала лучший палубный истребитель для военно-морского флота
своей страны — «Корсар». Выходил, кстати, до середины пятидесятых. Так что главный
конструктор Рекс Бейсел решил продолжить славную традицию и сделать истребитель с
околозвуковой скоростью полета.
— Кстати, на фирме «Чанс Воут» подстраховались — у них было заготовлено целых
четыре проекта, — добавил Хопкинс. — Два с нормальной схемой, два — бесхвостые. И
еще, так сказать, подвиды: двухдвигательный и трехдвигательный варианты. Ты, конечно,
понимаешь, что истребитель с тремя двигателями — это вообще беспрецедентно.
— Видимо, очень хотели выиграть конкурс, — предположил Ганс Шмульке.
— Именно так, мой дорогой танкист, — вздохнул дракон. — После долгих раздумий
предпочтение отдали бесхвостке с двумя двигателями. 27 июня 1947 года фирма «Воут
Чанс» получила долгожданный контракт на постройку двух опытных образцов.
— Растолкуй-ка ты мне — что значит «бесхвостка»? — попросил Шмульке.
— Точнее, полубесхвостка, — вставил дракон.
— Не путай товарища, — остановил Горыныча американец. — У самолетов бесхвостой
схемы отсутствуют рули высоты на хвостовом оперении и элероны на крыльях. Вместо
них на задней кромке крыла находится нечто среднее — элевоны. Они отвечают и за крен,
и за тангаж.
— И какие это дает преимущества? — удивился Шмульке.
— Меньший вес планера — раз, — начал загибать пальцы Хопкинс. — Меньшее
сопротивление. С другой стороны, отсутствие нормальных рулей высоты приводит к
ухудшению тангажных характеристик... Потом с этой проблемой справились, но именно
что потом. Сама бесхвостая схема успешно применялась впоследствии. В том числе — на
пассажирских лайнерах, вроде Ту-144 и «Конкорд». Слыхал?
— Понятно, — сказал Шмульке. — Теперь еще одно: что означает название Cutlass?
— «Чанс Воут» продолжила «пиратскую традицию» в названии своих самолетов, —
сказал Хопкинс. — После «Корсара» — «Катлесс», то есть обоюдоострая абордажная
сабля.
— По-моему, очень мило, — заметил Ганс Шмульке и покосился на Горыныча.
Горыныч оценил шутку:
— «Мило»!.. Эта штуковина не была милой ни для кого: ни для гипотетического
противника (с которым она не встретилась), ни тем более для собственных пилотов. Она
угробила испытателей и прочих бедолаг, оказавшихся на ее пути, больше, чем при боевых
действиях.
— Не преувеличивай, Горыныч, — остановил дракона Билл Хопкинс.
— Это называется гипербола, — с гордостью возразил дракон.
— Как бы это ни называлось, — упрямо стоял на своем американец, — «абордажная
сабля» была смелым экспериментом... Прототипы самолета, всего два, построили на
старом опытном заводе в городе Статфорд, штат Коннектикут, и летом сорок восьмого на
барже перевезли в Летно-испытательный центр ВМС. 29 сентября летчик-испытатель
фирмы Роберт Бейкер поднял машину в воздух.
— Начало триумфа, вопреки скептикам? — предположил Ганс Шмульке.
— Начало серии бедствий, — заявил дракон.
— Начало трудной, интересной, небезопасной, но очень перспективной работы, —
возразил Билл Хопкинс.
— Тебе волю дай, ты бы пять лет разбирал и собирал этот летающий гроб, — фыркнул
Горыныч.
— Собственно, этим я и занимаюсь, — засмеялся американец. — И с огромным
удовольствием.
— Что, правда пять лет доводили машину до ума? — переспросил Ганс Шмульке.
— Пойми, танкист, — проговорил штаб-сержант проникновенным тоном, — пятидесятые
стали для авиации революционными годами.
— Как и десятые, двадцатые, тридцатые и сороковые, — напомнил Шмульке. — Вечно