легких и даже средних такой самолет действовать в принципе мог.
— А какой обзор был у этого самолета? — спросил Вольф.
— Градусов двадцать — двадцать четыре, — ответил Горыныч. — Кабина летчика для
этого была выдвинута вперед. В общем, машина получила одобрение, но делать ее не
стали.
— Почему, кстати? — спросил Вольф.
— Есть мнение, что этот самолет слишком напоминал «Аэрокобру», как уже говорилось, а
у «Аэрокобры» имелся хронический недостаток: слишком длинный вал для привода
винта. Это слабое место самолета — вал разрушался вследствие возникновения
крутильных колебаний. Самолет сравнительно легко входил в штопор. Зачем,
спрашивается, еще одна машина с таким же недостатком?
— И что, это не исправить? — усомнился Вольф.
— Так времени на эксперименты не было, война! — напомнил Горыныч. — Ну и военным
потребовался двухместный штурмовик. В общем, Великая Отечественная война уже
закончилась, а работы над такой машиной все еще велись. В марте сорок седьмого КБ
Ильюшина поручили разработать штурмовик с лучшими, по сравнению с Ил-10, летными
данными, более мощным пушечным и, внимание, ракетным вооружением, с улучшенным
обзором и бронированием.
— То есть, все то же самое, но лучше, — уточнил Герман Вольф.
— Прогресс не стоит на месте, — ухмыльнулся дракон. — В результате уже в конце того
же года была закончена разработка одномоторного бронированного двухместного
штурмовика с двигателем жидкостного охлаждения МФ-45ш.
— А обзор? — спросил Вольф.
— Тебе видней, ты ведь на нем летал, — сказал Горыныч. — Что скажешь?
— Очень даже хороший, — ответил Вольф.
— А что кабина так необычно расположена — непосредственно над двигателем — и
выдвинута вперед? — спросил Горыныч. — Это как?
— Да удобно! — сказал Герман Вольф. — Главное — привыкнуть. Лобовое стекло стоит
под углом в семьдесят градусов, так что обзор вперед-вниз — на тридцать семь градусов,
а при пикировании можно вообще видеть цели прямо под самолетом. Кроме того, мне
нравится, что у него хорошее бронирование: от пуль калибра 12,7 миллиметров защищает
нормально и почти всегда — от снарядов двадцатимиллиметровых авиационных пушек.
— А на моторе сидеть — нет дискомфорта? — продолжал расспрашивать Горыныч.
— Так я же не на самом моторе сижу, — засмеялся вахмистр. — К тому же он закрыт
бронекорытом. Броня до двенадцати миллиметров.
— Если рванет — то прямо под тобой, — настаивал Горыныч. — Брр!
— Если рванет — нет разницы, где сидит летчик, — отозвался Вольф. — Я тебе уже
говорил, бронирование у Ил-20 хорошее. Еще нравится пилотажно-навигационное и
радиосвязное оборудование. Там и противообледенительную систему предусмотрели. В
общем, самолет для России.
— Скорость вот подкачала, — задумчиво проговорил дракон. — И наступательное
вооружение не совсем удовлетворительное. Наверное, нельзя иметь все сразу: чтобы
машина и быстрая, и нашпигованная новейшими технологиями, и стреляла как черт, и
обзор во все стороны...
— Да, нет в мире совершенства, — подхватил Вольф. — У Ил-20 имеется парочка
серьезных «бытовых неудобств»: если нужно произвести какие-либо работы, связанные со
съемкой блоков, приходится демонтировать двигатель. А работать на моторе механику
вообще нужно вниз головой! И еще одна неприятность с расположением мотора: попадать
в кабину и покидать ее безопасно только при неработающем двигателе. Если приходится
аварийно выбрасываться из кабины — можешь запросто угодить под винт.
— Видишь, я же говорил: главная проблема самолета — летчик! — заметил Горыныч. —
Кстати, о людях: кто испытывал первый Ил-20?
— Владимир Коккинаки, знаменитый летчик-испытатель, — ответил Герман Вольф. —
Это было уже в декабре сорок восьмого. Самолет, как уже говорилось, был медленный —
чуть больше пятисот километров в час. Пушки могли стрелять под углом вниз, то есть
атаковать площадные цели с горизонтального полета. Вот бомбовая нагрузка была
слабовата — всего триста килограммов. Что еще? Да, пушки. Одновременно можно было
вести огонь только из двух пушек — либо крыльевых, либо фюзеляжных.
— А тебе волю дай — ты бы из всех четырех палил! — съязвил Горыныч. — Между
прочим, военные хотели, чтобы пушек было шесть.
— Нельзя иметь все... — вздохнул Герман Вольф.
— ...но нужно к этому стремиться! — заключил дракон. — Собственно, вся поучительная
сага, которая заканчивается на отказе пустить Ил-20 в серию, сводится к одному-
единственному тезису: решить проблему обзора вперед-вниз за счет нетрадиционных
схем компоновки одномоторных самолетов-штурмовиков в принципе не получилось.
— И все? — спросил Герман Вольф.
— А чего бы ты хотел? — Змей Горыныч пошевелил крыльями. — Мораль любой басни
должна быть короткой и внятной.
— Не знаю, — вахмистр покачал головой. — Мне больше по душе истории с
продолжениями.
— Поэтому мы тут не басни пишем, а продолжаем летать! — сказал дракон. — Или ты не
согласен? Ладно, вахмистр. Я пока разомну крылья, а ты ступай в финотдел. Может быть,
Зиночка сжалится и даст тебе «Фарман»...
© А. Мартьянов. 05.05. 2013.
74. Загадка века
— А, Гастингс! — приветствовал товарищ младший лейтенант английского летчика. —
Как полетали?
— Удовлетворительно, — сдержанно ответствовал Уилберфорс Гастингс.
— И на какой машине сегодня изволили геройствовать? — Вася был уверен в том, что
чрезвычайно остроумно пародирует стиль, которым (по его мнению) изъясняются лорды.
Однако Гастингс совершенно обезоружил его, улыбнувшись простодушно и разведя
руками:
— Да, собственно, какое там геройство... Впрочем, как я уже сказал, полет был
удовлетворительным. Сегодня Зинаида Афанасьевна снабдила меня «Веллингтоном».
— А! — отрывисто бросил Вася. — Вообще англичане, как я заметил, испытывают
определенное пристрастие к тяжелым бомбардировщикам.
Гастингс выглядел озадаченным.
— Признаться честно, я не вполне понимаю, товарищ Вася, дружище, к чему вы клоните,
сэр.
— Да ни к чему. Просто к слову пришлось.
— Понятно. — Гастингс вздохнул с облегчением. — А у вас есть какие-то претензии к
тяжелым бомбардировщикам?
— Какие претензии могут быть к самолету, который летает? — Вася пожал плечами.
— О, я рад, что мы друг друга понимаем, — заверил Васю Уилберфорс Гастингс.
После такого заявления Вася окончательно почувствовал себя сбитым с толку.
Впрочем, Гастингс как истинный джентльмен тотчас пришел ему на помощь:
— В Советском Союзе ведь строили тяжелые бомбардировщики, не хуже, чем в Англии?
— Возможно, и лучше, — сказал Вася. — Хотя как тут сравнишь... Учитывая
человеческий фактор... И само применение. Взять, скажем, торпедоносцы.
— «Суордфиши»? — уточнил Гастингс.
Вася чуть поморщился:
— Я говорю о советских самолетах. Скажем, об АНТ-41. Не летали на таком?
— Увы... На нашем аэродроме его нет, и вряд ли появится.
— В тридцатые у нас, как вам известно, тяжелыми бомбардировщиками в основном
занималось КБ Туполева, — продолжал Вася. — Возможности у Туполева были