аналог? — недоверчиво переспросил Гастингс. — В ряде случаев такое оказывалось
невозможным, требовались дополнительные указания по технологии процесса. Почему я,
собственно, и задаю такой вопрос.
— Здесь один любопытный момент, не до конца проясненный, — отозвался младший
лейтенант. — С одной стороны, да, Поликарпов изучал трофейный «Авро-504к», а с
другой — в архивах завода нет упоминаний об изготовлении всех чертежей деталей этой
машины. То есть, возможно, еще с дореволюционных времен имелся какой-то комплект
документации, который и исследовал Поликарпов. Так или иначе, на основе «Авро» был
создан У-1. Его конструкция очень мало отличалась от прототипа.
— И как долго У-1 использовался? — спросил Ларош. — Раз уж мы говорим об
удивительно долгом сроке жизни всех машин на основе «Авро-504», — пояснил он.
— Долго, — сказал Вася. — Начали его строить в двадцать втором. К лету двадцать
четвертого было уже сто пятьдесят четыре таких машины. К тридцать первому их стало
свыше пятисот. И до тридцать третьего года летчиков гражданской авиации учили на У-1.
— Звучит очень романтично, — вздохнул Франсуа Ларош.
— Вот еще цифра: по состоянию на 1 января 1931 года в составе ВВС РККА числилось
двести шестьдесят девять У-1.
— Ого! — воскликнул Гастингс.
— Из них, правда, только сто семьдесят два были исправны, — добавил Вася. — Но все
равно впечатляющая цифра для такой старой машины.
— Давайте вернемся к «Авро», — предложил Уилберфорс Гастингс. — Все-таки это
английское детище, в немалой степени для меня родное... Жаль, я не мог увидеть, как
июльским днем тринадцатого года он поднялся в воздух в Брукленде, как в сентябре во
втором авиационном Дерби в Хендоне занял четвертое место, показав очень хорошую по
тем временам скорость в сто семь километров в час... Этот самолет не строился для
войны. Он предназначался для того, чтобы обучать людей пилотированию, катать
пассажиров, развлекать их... Знаете, сколько всего «Авро-504» разных модификаций было
выпущено?
— Я теряюсь в догадках, сэр, — произнес Вася неожиданно галантным тоном.
Гастингс, однако, не утратил торжественного вида:
— Только фирма «Авро» построила свыше трех с половиной тысяч экземпляров. А были
еще и другие. Словом, после войны примерно восемь тысяч «Аврушек», как выражается
товарищ младший лейтенант, осталось по всей Европе.
— Я хочу уточнить: модификаций «Авро-504» было много, — заговорил Франсуа Ларош,
— и чем же отличалась самая известная, если верить Васе, — «Авро-504к»?
— Конструктор, собственно Эллиот Ро, занимался подгонкой планера самолета к
различным двигателям, — ответил Гастингс. — Это понятно, двигатель — самое уязвимое
место, двигателей может не хватать, двигатели берут, какие есть под рукой, — поэтому
самолет приходится немножко переделывать. И вот в конце концов появилась
универсальная модель — «Авро-504к». Она могла работать с любым двигателем. Я имею
в виду, конечно, тогдашние.
— А что делали с огромным количеством «Авро» после того, как война закончилась? —
спросил Ларош. — Учебные самолеты — да. А еще?
— В гражданской авиации, — ответил Гастингс. — Как экскурсионные. Как
буксировщики. А вот вам еще такие факты «из жизни» «Авро-504»: это был самый
первый самолет, с которого началась авиация целой страны. В 1919 году «Авро-504к»
приземлился в Исландии — а этот остров расположен очень далеко. Этот момент стал
отсчетной точкой истории исландской авиации. Как вам такое?
— Впечатляет, — признал Вася.
— И еще на закуску, — добавил Гастингс. — Имелся японский вариант того же самолета
— «Йокосука» KIY.
— Слов нет! — воскликнул Франсуа Ларош. — Поистине, универсальный биплан.
© А. Мартьянов. 23.08. 2013.
87. В небесах, на земле и на море
— О нет, они опять! — простонал лейтенант Фюрст и картинно закатил глаза. — Что
сегодня за праздник? Годовщина революции? Взятие Бастилии? День рождения Сталина?
— Не то, не другое и не третье, — отозвался Ганс Шмульке, с не меньшим интересом
наблюдая за столпотворением возле советского ангара. Русские выкатили КВ-5, башню
которого комиссар Котятко традиционно использовал вместо трибуны, развернули алый
лозунг с белыми буквами «Крепить боевое братство!», оркестр художественной
самодеятельности грянул обязательные «Три танкиста» и «Если завтра война». —
Кажется, это экспромт. Почему бы не отпраздновать без всякого повода?
Дальнейший ход событий был предсказуем. Объявился Парамон Нилыч, разумеется
встреченный бурными продолжительными аплодисментами, переходящими в овацию и
криками «Ура!». С завидным проворством для своего крупного телосложения комиссар
забрался на КВ-5. Вытянул руку в указующем жесте и привычно завел старую шарманку:
текущий политический момент, догоним и перегоним по показателям французские ПТ,
вырвавшиеся в лидеры по статистике, искореним недостатки и так далее.
К чему вел свою речь комиссар было решительно непонятно, но у товарища Котятко
всегда так — начинает он очень издалека и подходит к главному только минут через
сорок, когда выговорится.
— Слышишь, сигнал на выезд? — герр Фюрст слегка пихнул локтем унтер-офицера
заслушавшегося ораторскими руладами товарища Котятко. — Пошли за заданием, хватит
бездельничать...
В связи с последней акцией экипаж лейтенанта Фюрста пересадили с привычного «Тапка»
VK.4502 на «Мауса», причем командование не пожалело золота на переобучение: начфин,
мадам Ротвейлер едва не лопнула от злости и жадности, но ничего не поделаешь: приказ
есть приказ, а на «Маусе» требовался экипаж со всеми возможными перками. Потому и
выбрали ветеранов, обитавших на танкистской базе еще с благословенных времен ЗБТ.
— «Утес», — Ганс Шмульке удовлетворенно кивнул, бросив взгляд на распечатку с
боевой задачей. — Неплохая карта, могло быть хуже...
В первые секунды выезда на полигон ничего необычного не происходило. Разошлись
створки ворот ангара, на тактическом планшете Отто Фюрста моргнуло красным «В бой!»
и «Маус» с неторопливой величественностью выкатился на верхний респ «Утеса». Маяк,
как основной ориентир, возвышался впереди и чуть левее.
— Не понял? — громко сказал Шмульке, оторвался от прицела орудия и протер глаза.
Снова уткнулся в окуляр. — А где все? Тут больше никого нет!
— Черт знает что, — согласился командир. — Не обозначена ни одна потенциальная цель!
Противник отсутствует! Мы что, здесь вообще одни?
— Сбой сервера? — осведомился мехвод по внутренней связи. — Первый раз такое вижу!
Ничего похожего не случалось даже в незабвенные времена патча 0.6.1.5, когда танки
ездили боком через всю Прохоровку и зависали на проводах в Энске!
— Оглядимся, — решил Фюрст. — Гони наверх, к маяку!
«Гнать» на супертяжелом «Маусе» было несколько затруднительно, ибо данный танк к
гонкам не приспособлен. Тем не менее машина уверенно вскарабкалась вверх по склону,
господин лейтенант пристально следил за обстановкой через командирские перископы,
однако на полигоне по-прежнему было тихо и пусто.
— Вылезем, подышим свежим воздухом, — Шмульке пожал плечами. — Какой смысл
сидеть в танке, когда никого нет? Может, что-нибудь заметим — не в черной же дыре мы