Farman F.60 «Голиаф» — двухмоторный тяжѐлый бомбардировщик и транспортный
самолѐт, 1919—1921
Farman F.121 — транспортный самолѐт, 1923
Farman F.222 — двухмоторный бомбардировщик, 1935—1938
Самые знаменитые самолеты Анри Фармана.
© А. Мартьянов. 27.07. 2012
11. Антимессер
Декабрь 1938 года, Москва, приемная наркома оборонной промышленности
М.М.Кагановича.
Время тянулось медленно. Каганович был занят. Секретарша печатала на машинке с такой
скоростью и отчетливостью, что производила впечатление не живого человека, а
автомата.
Начальник отдела Главного управления авиационной промышленности Владимир
Петрович Горбунов откинулся на спинку стула. Бумаги лежали у него на коленях. Второй
ожидающий, подчиненный Горбунова, конструктор Семен Алексеевич Лавочкин, ходил
по приемной. Секретарша готова была рявкнуть ему: «Сядьте, товарищ!», когда он и сам
опустился на стул.
Третьим ожидающим был Михаил Иванович Гудков. Он курировал авиационные заводы и
принес Кагановичу на подпись несколько писем.
Горбунов повернулся к Гудкову:
— Кто там у Михаила Моисеевича, не знаешь?
— Несколько военных. Просил никого не пускать. Долго они там...
— Да уж...
Секретарша отложила в сторону пачку напечатанных листов и яростно треснула по ним
дыроколом. Все трое ожидавших даже подпрыгнули от неожиданности. Она с торжеством
заправила в машинку новый лист и снова принялась стучать.
Горбунов, не последний человек в главке, знал, о чем постоянно идет речь. И о чем почти
наверняка разговаривает Каганович с теми военными.
О недавно закончившейся войне в Испании.
В «безоблачных» небесах впервые встретились в воздушных боях скоростные
истребители-монопланы И-16 и Bf.109. Поначалу «мессеры» явно проигрывали нашим, но
затем немцы взялись за модернизацию своего самолета, и уже в августе 1938 года
господство в воздухе полностью перешло к франкистам.
Из этого следовало извлечь надлежащие уроки. В условиях «вынужденной посадки»
нескольких конструкторов, директоров заводов, части штаба ВВС и летчиков, ситуация
становилась для советской авиации сложной.
В то же время все, включая Сталина, понимали: необходим новый скоростной
истребитель.
В свое время Горбунов раздумывал над ситуацией недолго. Вызвал к себе Лавочкина:
— Слушай-ка, Семен, не надоело тебе переписывать в нашем ГУАПе бумажки? Давай
выйдем к наркому с предложением построить истребитель. Обстановка благоприятная.
Результатами воздушных боев в Испании «наверху» у нас крайне недовольны. Появились
совершенно новые требования к современному истребителю. Выделю я тебе комнатку,
прикреплю машинистку — садись да работай...
Лавочкин засел в выделенной ему комнатке. Приходил с утра, швырял на стул свое
кожаное пальто, с хрустом разворачивал чертежи. Раздумывал.
Облик будущего самолета определили во многом два фактора: материал, из которого
планировали его построить, и мотор фирмы Ilispano Suiza, закупленный во Франции. Он
позволял установить пушку в развале цилиндров.
Горбунов передал Лавочкину требования военных: максимальная скорость самолета — не
менее шестисот километров в час, летчик должен быть защищен броней, вооружение —
пушечное, протектированные баки.
Лавочкин сразу сказал:
— Будем делать самолет цельнодеревянный.
Идея только на первый взгляд казалась безумной: в то время деревянные самолеты уже
выглядели анахронизмом.
«Крылатого металла» — дюралюминия — не хватало. Зато имелись оригинальные
разработки в области других материалов.
Имелась в виду особая пластифицированная древесина. Она имела примерно вдвое
большую, чем простая древесина, объемную массу, но зато и значительно большую
прочность.
Эскизный проект был закончен Лавочкиным через неделю. Еще неделю доводили до ума
и вот — явились на прием к Кагановичу.
Дверь кабинета наконец отворилась, вышли военные. Один обтирал на ходу лоб платком.
Секретарша подняла на Горбунова злые глаза.
— Заходите.
— Я с вами, — сказал Гудков. — А то вы там засядете на сто лет со своими чертежами.
Мне-то только пару писем...
Вошли втроем.
Михаил Моисеевич сидел под портретом Сталина, интуитивно копируя позу
изображенного за его спиной вождя.
— Ну, что там у тебя, Владимир Петрович? — с партийной простотой заговорил он с
Горбуновым.
— Пришли рассказать о нашем предложении, — ответил Горбунов, — о новом
истребителе.
— Ну-ну, показывай...
Горбунов начал доклад, перешел к захватывающему описанию технологии изготовления
дельта-древесины.
— Выходит, фактически мы можем строить самолет из сосны и березы? — Каганович
выглядел довольным. Достать качественную древесину было делом почти таким же
непростым, как и добыть дюралюминий.
— Фактически — да, — кивнул Горбунов.
Лавочкин молча стоял в стороне. Гудков тихо сложил приготовленные для подписи
письма, сунул в карман.
Каганович кивнул:
— Очень интересно, товарищи, очень интересно! Я доложу в правительстве о вашем
предложении. — Он поднялся из-за стола, пожал руки всем троим. — Очень интересно,
что вы трое будете делать один самолет! Поздравляю, товарищи!
Только после того, как дверь кабинета закрылась у них за спиной, Гудков обратился к
Горбунову:
— Вы уж меня не отпихивайте. Мне ведь во как осточертело по кабинетам с бумажками
бегать!
— Ладно уж, — сказал Горбунов, посмеиваясь, — третьим будешь.
Весна 1939 года
Для строительства цельнодеревянного истребителя «триумвирату» передали КБ завода
номер 301 (бывшей мебельной фабрики). Горбунов устроился в отдельном кабинете,
Гудков взял на себя производство и снабжение, Лавочкин засел в общем зале
конструкторского бюро.
Тишь, гладь, божья благодать — вырисовывается новый истребитель.
От других истребителей он отличался очень мощным вооружением. В развале цилиндров
установили пушку Таубина калибром 23 мм, над двигателем два крупнокалиберных
пулемета БС. Можно было еще добавить два пулемета ШКАС.
Февраль 1940 года
В один прекрасный день к директору завода Эскину явились бригадиры:
— Товарищ Эскин, а кто руководит работами?
— В смысле? — не понял Эскин. — Товарищ Горбунов возглавляет проект. У него и
кабинет собственный имеется.
— Товарищ Горбунов на заводе появляется крайне нерегулярно, — доложили директору.
— У него проблемы... гм... личного свойства.
— Не понял, — сказал директор. — Здоровье?
— Женщину он встретил, — кашлянул один из рабочих. — Ну и... сами понимаете.
Товарищ Гудков постоянно занят на производстве. Поэтому предлагаем главным
конструктором назначить товарища Лавочкина. Пусть он подписывает техническую
документацию и представляет самолет на комиссию и испытания.
Эскин подумал немного и согласился. Пусть Лавочкин. Он, по крайней мере, человек
надежный. Интеллигентный.
— Я доложу мнение нашего коллектива в наркомате, — обещал Эскин.
Наркомат утвердил.
Когда Горбунов узнал об этом, то только рукой махнул — и обещал поддерживать по
мере сил.
И Лавочкину выпало представлять на летные испытания «рояль». Назывался он И-301 (по
номеру завода).
Весна 1940 года
Первая машина поражала воображение: покрытая лаком и отполированная густо-