Слишком хорошо знал. Он не сомневался: урок Герники хорошо был усвоен не только
немцами, но и их противниками...
1940 год, Париж
Пикассо оставался в Париже, когда туда вошли немцы. Тем утром он сидел у себя на
квартире и хмуро смотрел в окно.
Раздался стук в дверь.
Пикассо встал, отворил. Показались двое офицеров в черной униформе. Вежливые,
подтянутые. С интересом осмотрелись по сторонам.
Их внимание привлекла репродукция картины «Герника», висевшая на стене.
— Вы ведь художник? — обратился один из офицеров к Пикассо. — Нам так сказали.
— Правильно сказали, — буркнул Пикассо.
Немецкий офицер показал на репродукцию:
— Это ведь вы сделали?
Пикассо прищурился и отчетливо ответил:
— Нет, господа, это сделали вы...
© А. Мартьянов. 22.09. 2012.
26. Автомобильная княгиня
— Что ни говорите, фройляйн Брунгильда, а женщина в авиации всегда будет
исключением, — заметил Билл Хопкинс, подавая Брунгильде руку и помогая ей встать.
Брунгильда вспыхнула:
— Если я случайно споткнулась и упала на ровном месте, это вовсе не означает, что я не в
состоянии поднять в воздух самолет! Если уж на то пошло, человек, летающий на
аппарате тяжелее воздуха, всегда будет исключением из правил.
— И все-таки эти авиатрисы, первые дамы за штурвалом аэропланов, — они все, если
верить рассказам, были весьма уникальными личностями, — примирительным тоном
проговорил Хопкинс.
Брунгильда сощурилась, с подозрением разглядывая открытое лицо американца: уж не
насмехается ли он.
— Все, кто в своем деле первый, так или иначе — уникум, — отрезала Брунгильда. — А
что касается авиации, то она стала, в том числе, и средством борьбы за равные права
женщин...
— И поэтому дамы-авиатрисы рвались на фронт?
— Думаете, женщинам не свойственно желание послужить Родине? Полагаете, мы не
способны презирать опасность и даже упиваться ею? — Брунгильда напряглась, готовясь
отразить словесную атаку. — Вот, например, Софья Долгорукая. Никогда не слышали?
— Возможно, краем уха, — сказал Билл Хопкинс, отводя взгляд.
— Софья Алексеевна была дочерью графа Бобринского, сенатора, обер-гофмейстера,
председателя Императорской Археологической комиссии. Словом, человека знатного,
высокопоставленного и просвещенного. Сама она усвоила самые передовые идеи. Я
думаю, она была идеалисткой в высоком смысле этого слова.
— Да? — переспросил Хопкинс. — А почему?
— Потому что она избрала своей специальностью медицину.
— Разве тогда женщин допускали изучать медицину? — удивился Хопкинс. — Мне
казалось, они ограничивались ролью медсестры.
— В какой-нибудь Англии — да, — кивнула Брунгильда. — А вот в России — нет. Россия
вообще в смысле «женского вопроса» была, можно сказать, «впереди Европы всей». Так
что Соня Бобринская стала врачом-хирургом. С 1907 по 1912 год, то есть, с двадцати до
двадцати пяти, совсем молодая, работала в этом качестве в госпиталях. Добровольцем
отправилась на войну — Вторую балканскую. Был такой «локальный конфликт» в 1912-13
годах. И там от опасностей не бегала, работала в холерном бараке, за что от сербского
короля Петра I получила орден.
— Ну что ж, молодец, — искренне признал Хопкинс. — Не боялась графские ручки
замарать. А в авиацию она как попала? Многие, я помню, начинали с автомобильного
спорта.
— Софья — тоже, — кивнула Брунгильда. — Она даже состояла членом Императорского
Российского Автомобильного Общества. Среди сорока восьми участников Киевского
автопробега 1910 года была единственной женщиной. Могла бы и победить, кстати,
шансы имелись. Пробег был серьезный — протяженностью более трех тысяч километров
по маршруту «Санкт-Петербург — Псков — Витебск — Могилев — Киев — Гомель —
Рославль — Москва — Тверь — Новгород — Санкт-Петербург». Все это время она
управляла автомобилем самостоятельно. В Вышнем Волочке случилась неприятность —
один из участников въехал в ее автомобиль и разбил ей радиатор. Это произошло уже на
последнем этапе перед финишем. Княгине пришлось сойти с дистанции.
— Да уж, обидно, — согласился Хопкинс.
— Между прочим, первый приз завоевал родной брат княгини, — добавила Брунгильда.
— Он принимал участие в пробеге на немецкой машине «Гаггенау».
— Да там вся семья автомобилисты! — восхитился Хопкинс.
— И сама Софья, и ее брат, и ее муж — тоже, — кивнула Брунгильда.
— Она была замужем? — переспросил Хопкинс.
— Конечно. За князем Сергеем Александровичем Долгоруким, — ответила Брунгильда.
— Он был немного ее старше — флигель-адъютант, полковник Конного лейб-гвардии
полка, член Императорского Яхт-клуба и Императорского Российского Автомобильного
Общества (как и его супруга), и вообще участник многих благотворительных обществ. У
них родилась дочь. Во время автопробега их сфотографировали вместе, Софью
Алексеевну с супругом, в автомобиле «Делоне-Бельвиль» с мотором аж в восемнадцать
лошадиных сил. Красавец-автомобиль, красавица-княгиня, красавец муж. Но чем-то он ей
не угодил, — муж, я хочу сказать, — и они развелись еще до Первой мировой войны.
— А может, это она ему не угодила? — предположил Хопкинс.
— В смысле? — угрожающим тоном переспросила Брунгильда.
Но Хопкинса не так-то просто было сбить с курса.
— Слишком самостоятельные, смелые женщины не всем по душе, — ответил он. —
Может, князь был человеком старой закалки.
— Честно говоря, не знаю. — Брунгильда вздохнула. — В те годы вся жизнь пришла в
движение и брожение, все так стремительно менялось, в том числе и взгляды на брак...
Софья Алексеевна навсегда сохранила фамилию первого мужа. Есть у меня
предположение, что они разошлись только де-факто, но не де-юре.
— Понятно, — сказал Хопкинс. — В конце концов, тема мужа — это не так интересно,
как тема самолетов. Вася вон говорит — «первым делом самолеты».
— Это песенка, — серьезно отозвалась Брунгильда. — Я выучила ее по-русски и думаю
перевести на немецкий. Она идеологически очень правильная и по мелодии приятная.
— Ну так вернемся к самолетам, — попросил Хопкинс.
— Самолет — в данном случае это будет «Блерио», — сказала Брунгильда. — От
увлечения автомобилями до увлечения авиацией в те годы был только один шаг. В 1911
году богатая, знатная, красивая русская аристократка отправилась во Францию и прошла
там курс обучения в авиашколе Блерио. В России ей потребовалось подтвердить диплом,
поэтому она поступила в школу пилотов Императорского Российского Аэроклуба и 5
апреля 1914 года получила российское удостоверение пилота.
— Четырнадцатый год, — задумчиво проговорил Хопкинс. — Полетать в свое
удовольствие «автомобильной княгине» уже не удалось.
— Обидно за нее... — кивнула Брунгильда. — Она сразу стала проситься на фронт. Ей,
разумеется, отказали. Тогда она, дипломированный врач-хирург, пошла сестрой
милосердия в отряд Красного Креста имени Государственной Думы. Сначала служила на
фронте под Варшавой, затем — в Персии в корпусе генерала Баратова. Была награждена
четырьмя медалями. И все это время не оставляла мысли об авиации. В ее характере очень
мало стремления к личному рекорду и очень много стремления послужить людям. Мне
так кажется, когда я размышляю о поступках княгини Долгорукой.