«Гладиаторов», вооруженных четырьмя пулеметами «Виккерс» калибра 7,7 миллиметров.
13 марта 1938 года, Латвия, район Шпильве
Англичане наконец доставили обещанные самолеты. Машины прибыли морем. Пока
производились денежные расчеты и окончательно закрывались контракты, летчики
осваивали технику.
Капитан Янис Балодис с гордостью осматривал свою эскадрилью — одну из двух,
укомплектованных английскими самолетами.
Правда, «сосед» и брат — капитан другой эскадрильи «Гладиаторов», капитан Николайс
Балодис, — получил уже все тринадцать машин, а Янис — только шесть. Остальные
придут позднее. И все равно — как красиво и грозно стоят они в ряд на аэродроме, на
крыльях — красные свастики на фоне белого круга — опознавательный знак Латвийских
ВВС.
— На взлет!
Этап ознакомления с машинами позади, теперь — только летать.
Один за другим, сверкая алыми свастиками, «Гладиаторы» поднимались в небо.
Держать строй не получалось. Впрочем, англичане тоже об этом не заботились — летали
каждый, как умел. Старались держаться тройками, но если пускались в преследование —
то действовали и в одиночку.
Один из самолетов поднялся выше. Балодис прищурился, чтобы разглядеть номер.
Слышно было, как напрягается мотор: видимо, летчик пытался разогнать машину,
посмотреть, может ли она дать скорость больше, чем заявлено.
Так и есть, это Янис Карклинс. Вечно он...
Послышался отчаянный ревущий «вскрик» падающего самолета: «Гладиатор» пикировал
к земле. Спустя короткое время прогремел взрыв.
Первая авария.
7 июля 1938 года, район Даугавпилса
Полеты на «Гладиаторах» продолжались.
Англичане не зря высоко оценили эту машину. Было в ней что-то особенное.
Накануне вечером сержант Спрингис задумчиво рассуждал:
— Может быть, этот английский биплан — не самый современный, не самый
быстроходный. Но я понимаю, как можно его любить.
Он чуть повысил голос, перекрывая негромкие смешки своих собеседников:
— Да, любить! В нем заключено какое-то благородное безумие...
В Латвии, где самый янтарный воздух, казалось, пропитан волшебством, эти слова не
звучали абсурдом.
Утром предстоял очередной тренировочный вылет.
Спрингис поднял «Гладиатор». Кабина осталась незакрытой — по совету английских
летчиков.
Сначала шел в тройке, потом оторвался. И тут сержанта прошибло холодным потом:
топливо заканчивалось. Нужно садиться, и садиться срочно.
«Черт! Где это я?» — подумал он, но как-то отстраненно, словно речь шла о совершенно
постороннем человеке.
Садиться срочно. Срочно.
Подходящее поле заросло высокой травой, ромашки гнулись под ветром. «Гладиатор» сел
— успешно, хотя и не слишком ловко, пару раз подпрыгнул и остановился на краю поля.
Спрингис откинулся на спинку кресла, перевел дыхание. Снял шлем. Выбрался из
самолета.
Кругом — раздолье, холмы... и ничего более.
— Эй, товарищ! — послышался позади него строгий голос. — Что это ты тут делаешь?
Деревенские говорят, самолет какой-то приземлился...
Сержанта пробрала дрожь. Голос говорил по-русски.
18 августа 1938 года, Даугавпилс
Спрингис вышел из машины.
Командир, капитан Николайс Балодис, встретил его холодно, сдержанно.
— Как тебя угораздило? — спросил он.
Сержант опустил голову. Он знал, что за самолет, оказавшийся на территории СССР,
пусть и случайно, дипломатам Латвии пришлось серьезно сразиться с представителями
советской власти. Советы в конце концов уступили. Не такое уж сокровище этот
одиночный «Гладиатор».
Латыши пошли дальше и попросили вернуть и пилота.
Вернули и пилота.
Сперва-то его за шпиона посчитали и обращались соответственно, а потом разобрались.
Молодой еще. Да и что он там увидел, на этом лугу? Кормили щами и котлетами и за руку
прощались, когда уезжал.
2 ноября 1938 года, Литва, авиабаза в Ковно
Бригадный генерал Густайтис подписал последний документ.
Опыт Латвии показал, что с англичанами можно иметь дело. «Гладиатор» — годная
машина. Латвия заказала двадцать шесть. Литва решила не отставать и сделала заказ на
четырнадцать.
Британцы прислали корабль с полуразобранными машинами. Теперь оставалось их
собрать и попутно освоить.
Очень хорошо. Превосходно.
Новые английские самолеты поступят в пятую истребительную эскадрилью майора
Науседа. Там, во Второй истребительной группе, уже имеются эскадрильи, летающие на
«Ансальдо», «Локхиде», «Де Хэвиленде»... Все-таки более современные машины, чем,
скажем, в учебной группе майора Шешлаукиса, где до сих пор летает «Фоккер» D.VIII,
которому самое место в музее...
Германия. Мысль бригадного генерала привычно обратилась на Запад. Вот бы
соединиться с могущественным соседом! Всегда хорошо заранее угадать будущего
победителя и занять его сторону.
15 июня 1940 года, Шавла
— В этот знаменательный день, — гремел голос в репродукторе, отзываясь эхом в
ангарах, — когда братские литовский и русский народы наконец объединились...
«В этот знаменательный день, — думал командир истребительной эскадрильи
«Гладиаторов» майор Наусед, — все наши «Гладиаторы» переходят в распоряжение
Советов. И одному Богу известно, как они ими распорядятся».
Двенадцать «Гладиаторов» находились в боеготовом состоянии, два — в ремонте.
Последствия не замедлили сказаться: Литовские ВВС были расформированы.
— Это только начало, — зловеще предрек Густайтис.
Скоро в бывшей пятой истребительной эскадрилье бывших Литовских ВВС появился
красный командир со скучным лицом фабричного рабочего.
У красного командира было много скрипучих ремней и шуршащих бумаг.
— «Гладиаторы» как машина, для применения в советской авиации непригодная, будут
законсервированы, — сообщил он. — Часть, наверное, пустим на слом, — добавил он
просто, «своими словами», — металл потому что нужен. Пару штук, может, оставим для
учебки.
20 сентября 1940 года, аэродром Спильве, Рига
Гремел оркестр.
Авиапарад ВВС РККА начался.
Столица Советской Социалистической Латвийской республики была расцвечена
красными флагами. В репродукторах звучали громкие приветствия, но еще громче плыл
над толпой «Марш авиаторов».
Один за другим появлялись в небе над столицей самолеты. Люди задирали головы,
любуясь фигурами высшего пилотажа.
Тройка «Гладиаторов» появилась над Ригой в свой срок.
Их оставалось уже совсем немного. Пять «Гладиаторов» из двадцати шести уже были
разбиты. Пять английских машин перегнали в Крустпилс и законсервировали там в
ангарах на территории завода «Проводник».
«А сержант Спрингис как в воду глядел, — думал Эрнестс Рудзитис, — когда
приземлился у Советов. Теперь и мы с ними... Дальше-то что?..»
Красная свастика на его самолете — как и на остальных — была закрашена и поверх нее
нарисована красная звезда. Но когда солнце падало под особенным углом, свастика все же
проступала.
Интересно, видят ли это с земли?
18 августа 1941 года, Крустпилс
Капитан Мольтке огляделся на аэродроме. Снял перчатки, похлопал себя по сгибу локтя.
— So, — подытожил он. — Итак...
Мольтке носил знаменитую фамилию, но ничуть не тяготился этим обстоятельством.
Германские Soldaten достойны славы своих великих предков.