После этого боя статус Маркова в рядах добровольцев, и без того высокий, окончательно поднялся до легендарного. Сам же Сергей Леонидович лишь ворчливо шутил по поводу того, что какой-то доброволец выстрелил у него из винтовки над самым ухом, от чего он временно потерял слух. Да и на смотре, который устроили в станице Дядьковской и на котором Деникин горячо благодарил Маркова, тот коротко ответил, что авторы победы — артиллеристы, и указал на наводчиков Юнкерской батареи.
Армия двигалась дальше. 30 апреля во второй раз с начала похода вошли в большое село Лежанка, памятное всем по бою 6 марта. Здесь на протяжении трех дней бригада Маркова отбивала яростные атаки красных, продолжавшиеся с утра до вечера. У стрелков было по 30 патронов на человека, артиллерия работала только по «интересным целям», то есть по броневикам, тачанкам или группам всадников. Свои тачанки впервые появились и у белых — Марков приказал разместить часть пулеметов на подводах. Бои в Лежанке были жаркими, только раненых в обозе появилось около 160, были ранены командир Офицерского полка генерал-майор А. А. Боровский[111] и пришедший ему на смену полковник Н. Н. Дорошевич[112]. В первый день Святой Пасхи, 5 мая, Марков навестил раненых и подбодрил их в своей обычной манере:
— Что это вы подставляете свои ноги-руки? Я так вообще не подставляю себя под пули.
Раненые в руки и ноги офицеры рассмеялись. Марков подошел к раненому навылет в живот, о котором врачи сказали, что он вряд ли выживет.
— Ну что, ранены? По глазам вижу, что выздоровеете![113]
Офицер с трудом улыбнулся. И вскоре… действительно выздоровел.
Восемнадцатого мая Кубанский поход завершился. 1054 версты за 80 дней, из которых 44 — это бои. Уходила из Ростова армия, в которой не было и четырех тысяч человек, вернулись больше пяти тысяч. Главная цель, которую ставил перед собой Корнилов, уходя из Ростова, — сохранить армию, ядро дальнейшей борьбы, пусть самое маленькое — была выполнена.
Четырнадцатого мая в станице Егорлыкской Сергей Леонидович смог впервые после начала похода написать несколько строк жене и детям, находившимся в Новочеркасске: «Моя родная Мушка, я не буду описывать тебе наших битв и походов <…> Мы верим, что наше дело даст должные плоды. Армия наша растет. <…> При первой возможности загляну к вам, но теперь бросить армию не имею права. <…> Да хранит Вас Бог, мои любимые. Знаю, что настанут на Руси иные дни и мы заживем нормально и прилично. Люблю, долго и крепко целую мою Мушку. Поцелуй маму и детишек. Весь всегда твой Сергей»[114].
После возвращения на Дон был издан приказ по армии, разрешавший желающим оставить ее ряды. Некоторые воспользовались этой возможностью. 21 мая Марков сурово осудил таких офицеров, заметив на встрече с чинами своей бригады:
— Вот здесь лежит несколько рапортов. Их подали некоторые чины моей бригады. Они устали… желают отдохнуть, просят освободить их от дальнейшего участия в борьбе. Не знаю, может быть, к сорока годам рассудок мой не понимает некоторых тонкостей. Но я задаю себе вопрос: одни ли они устали? Одни ли они желают отдыхать? И где, в какой стране они найдут этот отдых? А если, паче чаяния, они бы нашли желанный отдых — за чьей спиной они будут отдыхать? И какими глазами эти господа будут смотреть на своих сослуживцев, в тяжелый момент не бросивших армию? А если после отдыха они пожелают снова поступить в армию, то я предупреждаю: в свою бригаду я их не приму. Пусть убираются на все четыре стороны к чертовой матери![115]
Эта встреча в школе станицы Егорлыкской превратилась в настоящий многочасовой «брифинг» Маркова, на котором генерал поделился со своими подчиненными соображениями по многим вопросам. Он рассказал о положении в других частях России, о значении Кубанского похода для добровольчества, высказался о тех, кто собирался переводиться в армии других государств:
— Как офицер великой русской армии и патриот, я не представляю для себя возможным служить в какой-нибудь Крымской или Всевеликой республике… Что дадут офицерам, пошедшим на службу в какие-то Татарские и иные армии, несуществующие государства? Хотите хватать чины? Пожалуйста, обгоняйте меня, но я как был произведен в генерал-лейтенанты, так и останусь им до тех пор, пока снова не явится законный хозяин земли Русской.
111
112
114