— Ну, это уж слишком! Одного не могу понять, почему старик Жадюга выставил нас из дома?
А я лежал без сна и, прислушиваясь к возне опоссумов на крыше, старался понять многое. В конце концов я, видно, заснул и проснулся, лишь когда кто-то забарабанил по оловянной тарелке и хриплый голос заорал:
— Завтракать! Завтрак готов!
Некоторое время я не мог сообразить, где я; но зажегся фонарь, и вид зевающего и почесывающего голову Арти Макинтоша вернул меня к действительности.
— Ладно, сейчас! — крикнул Арти Филлипсу и тихо добавил: — Ублюдок несчастный!
Спустив ноги с койки, он стал натягивать носки и башмаки, напевая под нос:
— И вот спозаранку, едва рассветет — таков уж у коки закон, — бьет в колотушку изо всех сил, чтобы прервать твой сон. Звезды светят еще вовсю, луна — вон она, посмотри; верно, совсем не ложится спать этот коки из Бангари.
Мы лениво облачились в рабочую одежду — бумажные штаны, побелевшие от частой стирки, грубые башмаки. Я надел ситцевую рубашку, а Арти — фуфайку. Я обычно ходил с непокрытой головой, а Арти всегда носил шляпу с широкими обвисшими полями: светловолосый, розовощекий, он быстро загорал на солнце. По правде сказать, от долгого вынужденного безделья мы разленились, разучились находить радость в труде; кроме того, на копке бангарийской картошки и более привычные, чем мы, люди могли бы надорваться.
Завтрак, которым нас кормил Жадюга, состоял, как обычно, из холодной позавчерашней баранины и пышущей жаром картошки в мундире. Пока мы ели, совсем рассвело; солнце уже показалось из-за горизонта, когда мы вместе с хозяином отправились на телеге к дальнему концу участка.
— Я начну первым, — вызвался Арти Макинтош, спрыгивая с подводы с вилами в руках.
Картофельное поле Жадюги Филлипса начиналось на более или менее ровном месте, но потом участок поднимался на крутой открытый холм. Поэтому-то и говорили, что бангарийскую картошку можно не перевозить, а просто скатывать вниз с горки.
— Хорош урожай! — воскликнул Арти, щупая землю под кустом. — Можем заработать большие деньги.
— И еще надорвать животы, — сказал я.
Учить нас не было нужды. Картошка обещала заработок и небогатому фермеру и двум совсем бедным работникам; бесконечные ряды картофельных кустов — это был враг, победить его можно лишь молчаливым, упорным трудом. Точным движением руки и колена Арти воткнул вилы в землю возле первого куста. Старый Жадюга ходил взад и вперед вдоль восемнадцатидюймовых междурядий и бросал мешки на одинаковых расстояниях один от другого. Я расправил первый мешок, завернул его края и наклонился, подбирая картофелины, лежавшие около выкопанного Арти куста. Картофелины были приятные на ощупь и блестящие; они выглядели весьма аппетитно, но поверьте, если ешь картошку три раза в день, очень скоро перестаешь любоваться ею.
Я двигался за Арти, разворачивая края мешка по мере того, как он наполнялся. Арти не успевал выкапывать из земли все картофелины, которых под каждым кустом было помногу. Он никак не мог войти в нужный ритм и слишком торопился; с ним всегда бывало так в начале любой работы. Часть клубней оставалась в твердой земле, и мне приходилось буквально выцарапывать их ногтями.
— У меня же нет вил! — взмолился я. — Бога ради, выкапывай и обирай как следует!
Он поворчал, но стал делать, как я просил. Теперь он работал равномерно, словно заведенный, как и должен действовать опытный работник, гордый своим умением.
Я шел за ним, время от времени встряхивая мешок, чтобы туже набить его. Я старался держаться поближе к Арти: тому, кто выкапывает, не стоит ускорять темп, если подборщик отстает. Мы работали на пару, и платили нам на двоих. Мы атаковали картошку, как армия, решившая стереть врага с лица земли.
Сухая пыль набивалась мне под ногти, хотя я заранее остриг их коротко; она раздражала кожу, нестерпимо щекоча кончики нервов.
Мы добрались до второго пустого мешка, но первый не был еще полон. Да, не родился еще в Бангари фермер, которому урожай не казался бы больше, чем был в самом деле.
Мы медленно двигались вдоль первого ряда. Позади осталось несколько полных мешков, и выкопанные кусты устилали междурядье. Старый Жадюга шел следом, зашивал мешки и без усилия перетаскивал их на телегу. У меня начала невыносимо ныть спина, я даже перестал замечать боль в пальцах.
— А ну, давай сюда вилы, поменяемся, — сказал я Арти. — Я уж небось два часа подбираю.
У Арти часов не было, как и у меня, так что спорить он не мог. Мы поменялись местами.
Солнце поднялось довольно высоко, когда Жадюга Филлипс отвез первую телегу с картофелем к дому; он вернулся с котелком чая и тремя эмалированными кружками, но не привез ничего поесть. Мы разогнули спины и сели на землю, вытянув ноги.